советский военачальник, генерал армии, доктор военных и доктор исторических наук, профессор

Биография

Родился в Челябинске в татарской семье. Отец, Ахмет Гареев (1881 г. рожд.), - рабочий. Мать, Рахима Гареева (1892 г. рожд.), - домохозяйка. В 1939 году добровольцем ушёл в РККА. Окончил Ташкентское Краснознаменное пехотное училище имени В. И. Ленина в 1941 году. В 1941-1942 года командовал взводом в Среднеазиатском военном округе, учился на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командного состава пехоты «Выстрел».

Военные годы

С декабря 1942 года - участник Великой Отечественной войны. Воевал на Западном и 3-м Белорусском фронтах. Был заместителем командира стрелкового батальона, помощником, заместителем начальника и начальником оперативной части штаба стрелковой бригады, с июня 1944 года - офицер штаба 45-го стрелкового корпуса. В 1942 году в боях под Ржевом был ранен, в 1944 году снова был ранен в голову.

В феврале 1945 года после выхода из госпиталя направлен на Дальний Восток, старшим офицером оперативного отдела штаба 5-й армии. В её составе на 1-м Дальневосточном фронте сражался в ходе советско-японской войны в августе 1945 г.

Военная служба в СССР

После войны до 1947 года продолжал службу в штабе 5-й армии в Дальневосточном военом округе. В 1950 году окончил Военную академию имени Фрунзе. В 1950-1957 годах - начальник штаба полка, старший офицер оперативного управления штаба Белорусского военного округа, начальник штаба дивизии.

В 1959 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1959 года - заместитель командира дивизии, командир мотострелковой и танковой дивизий, начальником штаба общевойсковой армии в Белорусском военном округе.

В 1970-1971 годах - Главный военный советник в Объединённой Арабской Республике. С 1971 года - начальник штаба Уральского военного округа. С 1974 года - начальник Военно-научного управления Генерального штаба, заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального штаба, с 1984 года - заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.

С 1989 года был Главным военным советником в Афганистане после вывода оттуда ограниченного контингента советских войск. Играл большую роль в планировании боевых операций правительственных войск президента Наджибуллы. Моджахеды охотились за М. Гареевым, он был тяжело ранен.

С 1990 года занимал пост Военного советника - инспектора Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. С 1992 года - в отставке.

Научная и общественная деятельность

Активно стал заниматься военно-научной работой еще в 60-70-е годы. Автор свыше 100 научных трудов, свыше 300 статей и публикаций в сборниках, журналах, газетах. Написал книги «Тактические учения и маневры», «М. В. Фрунзе - военный теоретик», «Общевойсковые учения», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война».

После создания в феврале 1995 года Академии военных наук, неправительственной исследовательской организации, был избран её президентом. Много занимается изучением вопросов истории Великой Отечественной войны. Активно участвует в научных дискуссиях, выступает против фальсификации истории войны. Считает, что стремление оспорить победу СССР над фашизмом тесно связано с пропагандистской кампанией против современной России. В редактируемых Гареевым научных сборниках были введены в оборот тысячи ранее неизвестных документов о войне. Выступал в передаче «Директива номер 1 - Война».

Лекцией М. А. Гареева «Россия в войнах XX века» 25 марта 2004 года был открыт проект публичных лекций Полит.ру.

3 марта 2011 года подписал Обращение представителей общественности против информационного подрыва доверия к судебной системе Российской Федерации.

Награды

Награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Трудового Красного Знамени, тремя орденами Красной Звезды, орденами «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II и III степени, медалями, а также иностранными орденами и медалями.

Майор Гареев в 1945 году.
Фото из книги Махмута Гареева «Сражения на военно-историческом фронте».

Вторая мировая война закончилась не в мае сорок пятого года и не в Берлине, а в сентябре и на Дальнем Востоке. После разгрома милитаристской Японии, в котором кроме войск США принимала участие и Красная армия. Маньчжурская операция, проведенная войсками Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, Монгольской народно-революционной армией во взаимодействии с Тихоокеанским флотом и Амурской флотилией Советского Союза, навсегда вошла в историю военного искусства.

О неизвестных и малоизвестных деталях этой операции ответственному редактору «НВО» рассказывает непосредственный участник событий президент Академии военных наук России генерал армии Махмут ГАРЕЕВ.

– Наш разговор, Махмут Ахметович, хотелось бы начать с такого, достаточно острого на сегодняшний день, вопроса. Нужно ли было Советскому Союзу, бесконечно изнуренному войной с фашистской Германией, вступать еще и в войну против Японии? Японцы нам не сильно угрожали. Всю войну они сохраняли достаточный нейтралитет, а американцы, которым мы обещали помочь, в те годы всячески затягивали открытие Второго фронта, цинично наблюдали, кто будет брать верх в той борьбе – Германия или СССР.

Почему мы должны были помогать им в борьбе с Японией? Ведь они могли обойтись и без нас.

– Я думаю, говорить о том, что американцы могли обойтись без нас на Востоке, – это тоже самое, что утверждать, что и мы могли обойтись без них на Западе. Не надо забывать, что это была мировая война. На одной стороне выступали агрессоры – «державы оси Берлин–Рим–Токио», на другой – антигитлеровская коалиция в лице главных ее участников – СССР, США и Великобритании. И закончить войну ни нам, ни американцам нельзя было, не решив задач как на Западе, так и на Востоке.

Что касается позиции Москвы, то, как бы ни вели себя наши союзники – Англия, США, несмотря также на многие изъяны в деятельности Сталина, особенно внутри страны, надо прямо сказать, что в международном сотрудничестве, по договоренностям с союзниками, руководитель нашего государства был исключительно последовательным. В этом плане его даже зарубежные недоброжелатели ни в чем не могут упрекнуть.

Но дело тут, конечно, не только в желании или нежелании отдельных руководителей. Для нас война с самого начала складывалась таким образом, что была угроза на Западе и на Востоке. Во всех стратегических планах СССР, начиная со второй половины 30-х годов, проходит одна задача – быть готовым воевать на два фронта. На Западе, что подчеркивалось со всей определенностью, против Германии, на Востоке – против Японии. И важнейшая цель политики, дипломатии и военных действий состояла в том, чтобы нам не навязали одновременную войну, а – по очереди. Сначала с одним противником, потом – с другим.

В этом отношении задача разгрома милитаристской Японии советским руководством никогда не снималась с повестки дня. Почему? Вспомним позор Русско-японской войны. В памяти народов России глубокой болью и скорбью осталось поражение 1905 года. Люди старшего поколения несколько десятилетий ждали, когда этот позор будет смыт. Чувство справедливой мести из психологии русских людей убрать невозможно. Вспомним и о том, что в той войне Япония нанесла России большой ущерб. Отняла Сахалин, Курильские острова, другие земли, которые, по существу, отошли к Японии незаконно. Во время Гражданской войны японцы захватили большую часть Дальнего Востока и терзали его. Расстреляли тысячи людей. Фактически совершили против нас неприкрытую агрессию. Все это требовало соответствующего ответа.

Ну и, может быть, самое важное – Сталин считал для себя обязательным держать слово. О том, чтобы Советский Союз вступил в войну с Японией, шли разговоры на всех наших переговорах с союзниками. Они настаивали и убедительно просили, чтобы СССР вступил в эту войну. До Тегеранской конференции Сталин всегда давал уклончивый ответ. Но там все-таки пообещал вступить в войну с Японией. Особенно остро этот вопрос встал на Крымской конференции. На Ялтинской конференции Сталин уже твердо заявил, что Советский Союз вступит в войну против Японии через два-три месяца после окончания войны с Германией. И ровно через три месяца, день в день выполнил свое обещание – 9 мая закончилась война в Европе, а 9 августа мы начали боевые действия против Японии.

– Вы, Махмут Ахметович, в то время были молодым капитаном?

– Нет, я был уже майором.

– Но тем не менее повоевали на Западе, потом пришлось воевать на Востоке. Каковы ваши личные впечатления – люди, которые прошли такой же боевой путь, как и вы, не устали воевать? С каким настроением они восприняли весть, что после того, как им повезло остаться в живых в одной войне, их гонят на другую, где, не ровен час, тоже могут убить?

– Я отвечу на этот вопрос, но сначала хочу закончить мысль, которую не успел высказать ранее.

Мы остановились на том, что ровно через три месяца после победы над Германией Сталин объявил войну Японии. Что тут надо иметь в виду? Сегодня многое из событий того времени освещается неправильно, даже извращенно. Многие утверждают, что Советскому Союзу не надо было вступать в ту войну. Говорят о том, что мы вроде бы нарушили пакт о ненападении. Но СССР заявил о недействительности этого пакта еще за месяц-полтора до начала войны. Никакого нарушения пакта не было. Мы поступили по нормам международного права.

Кроме того, было ясно (а это исследования самих американских ученых и практические исследования, которые провели в штабах вооруженных сил США в годы войны), что, если Япония будет сопротивляться, а японцы утверждали: даже если США захватят их острова, они перейдут под опеку Квантунской армии и там будут сражаться еще десятилетиями. Токио планировал оставить за собой Маньчжурию как плацдарм для продолжения войны. Такие настроения были в то время очень сильны в Японии.

Советский Союз, конечно же, был заинтересован в том, чтобы такого плацдарма не было, ибо он угрожал бы не только Америке, а прежде всего нам, нашему Дальнему Востоку. И этот плацдарм нужно было ликвидировать во что бы то ни стало, а японскую армию разбить.

Американские специалисты подсчитали и доложили Рузвельту, что, если СССР не вступит в войну, она может длиться год-полтора, и это обойдется в миллион жизней для американских солдат. Вот как стоял вопрос. Даже после того, как США сбросили атомные бомбы 6 и 9 августа на Хиросиму и Нагасаки, Япония не капитулировала, не прекратила сопротивления, она собиралась продолжать сражаться.

И когда мы проанализируем все эти обстоятельства, то поймем: Советскому Союзу нужно было вступать в эту войну. Это было и в его интересах, и в интересах всего человечества – надо было завершить Вторую мировую войну. Поставить на ней жирную точку. Разгром в короткие сроки японской Квантунской армии все те опасения, о которых я упоминал, снял. Победа была одержана быстро. Мы практически спасли десятки и сотни тысяч жизней американских и британских солдат, которые собирались там воевать до победного конца. К сожалению, об этом очень часто забывают. Особенно за океаном.

Теперь о настроениях фронтовиков. После взятия Кенигсберга, в котором я участвовал, 11 апреля сорок пятого года...

– Больше, чем шестьдесят пять лет тому назад┘

– Да. Я был тогда в штабе 5-й армии, в оперативном отделе. Наши войска стали с территории Восточной Пруссии перебрасывать 28-ю армию, которая штурмовала Кенигсберг, отправили на Берлинское направление. Другие ушли на Венгерское направление┘

– Не совсем так. Это очень интересный момент. Дело в том, что перебрасывать войска на Восток начали сразу же после выхода из войны Финляндии. Это было осенью сорок четвертого года, где-то в сентябре-октябре. В чем «изюминка» Маньчжурской операции? Там, на Востоке, можно было быстро закончить войну, разгромить Квантунскую армию и не понести больших потерь при одном условии – если бы Красная армия обеспечила внезапность этой операции. А как ее обеспечить, если мы денонсировали договор, и можно было понять, что Советский Союз собирается вступить в войну? Как перебросить такую массу войск с Запада на Восток, чтобы этого японцы не заметили? Сделать это практически невозможно.

Японцы ждали нашего нападения. Но когда оно произойдет, не догадывались.

Сегодня часто можно слышать от некоторых «аналитиков», что мы воевали бездарно. Это ложь. У наших полководцев было очень много удивительных озарений. Начальник Генерального штаба генерал армии Алексей Антонов, а в этой работе участвовал и маршал Советского Союза Александр Василевский (его, кстати, после гибели Черняховского назначили командующим 3-м Белорусским фронтом, чтобы он, во-первых, быстрее осуществил разгром гитлеровцев в Восточной Пруссии и освободил войска для переброски на Восток, а во-вторых, чтобы получил практику управления фронтом), и он так искусно спланировали эту операцию, что японцы ничего практически не заметили.

Они начали перебрасывать на Восток дивизии еще в сорок четвертом году. Но демонстративно те, которые находились на Карельском фронте, некоторые с венгерского направления┘ Именно те дивизии, что раньше были переброшены с Востока на Запад. И японцы, и наше мирное население точно знали, что эти войска теперь с триумфом возвращаются на места своей постоянной дислокации. Эти соединения встречали с цветами, с музыкой на станциях – нет никаких вопросов. А под их прикрытием большое количество других войск, особенно танковых и авиацию, перебрасывали уже скрытно. Нигде их не показывали. Останавливали в тупиках, людей никуда не выпускали.

Иногда слышишь: какая может быть внезапность при таких расстояниях и при такой массе войск? Но она была. Если применить дезинформацию, обыкновенную военную хитрость, то можно многое сделать.

Что еще надо иметь в виду? Где-то за месяц до 9 августа японское правительство обратилось к нам с просьбой выступить посредником в мирных переговорах между Токио и Вашингтоном. Японцы обещали, что за это вернут Южный Сахалин и Курильские острова. Мы могли бы решить свои территориальные проблемы политическим путем, не потеряв ни одного человека. Потери в живой силе несли бы потом только американцы. Но Сталин был настолько последователен в этих вопросах, что считал делом чести сдержать слово. Не пошел на столь выгодные предложение Токио, а вступил в войну.

– Вы не ответили на вопрос о настроениях солдат.

– Да, вернемся все-таки в Кенигсберг. Некоторые наши соединения и части начали грузить в эшелон. Никто не знал, куда мы едем. Были напряженные бои, мы все здорово устали. Несмотря на это, нас всех заставили клеить карты Берлинского и Пражского направлений – все думали, что мы едем именно туда. Но оказалось, что мы поехали на Москву. В столицу эшелон штаба 5-й армии приехал 2 мая. Мы стояли в тупиках. Но в этот вечер я впервые в жизни увидел салют в честь взятия Берлина. А по эшелону прошел слух, что мы едем воевать против Турции. Только тогда, когда мы переехали Волгу, стало ясно, куда мы все-таки едем. Ехали очень скрытно.

– По ночам?

– Нет, ехали круглые сутки, а остановки делали только по ночам. Никаких вокзалов, только вдалеке от них, в каких-то тупиках. Даже не все командиры частей и соединений знали, куда мы едем. Вообще эта переброска такой массы войск была исключительно хорошо спланирована и четко осуществлена. К тому времени и Сталин уже безоговорочно доверял своим генералам, не сковывал их инициативу.

На границе Маньчжурии с Советским Союзом японцы создали очень мощный укрепленный район. Для того чтобы его разрушить, штаб фронта запланировал трехсуточную непрерывную артиллерийскую подготовку. Сутки-полтора только на вскрытие системы укрепрайона – артогнем нужно было убрать заросли, которые маскировали доты. Но командующий нашей 5-й армией генерал-полковник Николай Крылов принял решение перейти в наступление без артиллерийской подготовки. Скрытно, передовыми батальонами.

9 августа в час ночи по хабаровскому времени, когда шел проливной дождь, мы под прикрытием этого ливня в сопровождении пограничников (а на тренировках перед наступлением все передовые отряды многократно отработали с пограничниками маршруты перехода границы) пересекли границу и захватили доты. В мирное время никто в дотах не живет. Японцы обитали в деревянных домиках в пятистах-шестистах метрах от этих дотов. И пока они выскочили нам навстречу, доты были уже захвачены. Без единого выстрела.

К северу от Градеково, где мы стояли, есть гора Верблюд, гора Гарнизонная. Там, в районе самого Градеково находился наш УР (укрепрайон), командовал им генерал Шуршин. И он, чтобы подбодрить войска, решил минут на десять провести артналет. А когда налет сделали, японцы выскочили и заняли доты. Уже война закончилась, я ехал через границу с донесением в штаб фронта – японцы еще сидели в дотах и стреляли. О чем говорит этот факт? Если бы мы не выбрали такую тактику, как предложил генерал Крылов, начали наступать, как во время финской войны, проламывать оборону, только борьба с УРами продолжалась бы шесть-семь месяцев. Вот что значит разумное командирское решение.

Смотрите, была миллионная Квантунская армия. Из нее только в плен попало 690 тысяч человек. А мы всего потеряли за время этой операции 12 тысяч солдат и офицеров. Это к тем обвинениям, когда нам говорят, что мы бездарно воевали, трупами заваливали противника... Вот почему некоторые люди на Западе не любят вспоминать о нашей Маньчжурской операции.

– Тут есть и вторая сторона вопроса. Я его обязательно задам. Пока хочется от вас все-таки услышать: какие были настроения у солдат, которые взяли Берлин, Кенигсберг, а их отправили воевать еще и на Восток?

– Тут многое зависело от возраста. Нам, молодым офицерам┘ Небольшое отступление. 22 июня, когда началась война, я учился в Ташкентском военном училище. Нас выстроили на плацу, и мы слушали выступление Молотова. Со мной рядом стоял курсант Гаркавцев. Он говорит: вот опять, как на Хасане и Халхин-Голе, пока мы здесь учимся, война закончится. Нам опять не удастся повоевать.

Гаркавцев погиб в конце сорок второго, под Сталинградом. Я вспомнил о нем, чтобы вы поняли, какое у нас, молодых офицеров, было тогда настроение. В сорок пятом мне было двадцать два. Я уже майор. И даже с каким-то воодушевлением принял известие о войне против Японии. А среди нас были люди и более старшего возраста, назовем его средним. Они тоже соглашались: да, японцам надо отомстить. Но были и такие, которые провели четыре года на войне, а перед войной многих, уже отслуживших свой срок, не увольняли в запас. Некоторые из них тянули солдатскую лямку по семь-восемь лет. У них были семьи. Они надеялись: вот война закончится, вернутся домой, а тут┘

Я-то был ничем не обременен. Так что настроения были разные.

Помню, когда мы прибыли на место, начали проводить тренировки, был у нас командир батальона Георгий Губкин, он потом получил Звезду Героя, стал учить солдат: гранаты на сопках Маньчжурии надо бросать не так, как вы это делали под Кенигсбергом. Там место равнинное, здесь – гористое. Бросишь вверх, пока она взорвется, скатиться тебе под ноги. Поэтому, после того, как выдерните чеку, два раза перекрутите рукой и только тогда бросайте. Приходилось учить и фронтовиков.

Но вспомнил это я для того, чтобы обратить внимание на такую деталь: Губкин рассказал, как применять гранаты, потом спрашивает: есть вопросы? Из строя один боец, ему лет сорок пять было, спрашивает: когда будет демобилизация? Некоторых моих сослуживцев этот вопрос очень волновал.

– Вернемся к цифрам, которые вы назвали: взяли в плен почти 700 тысяч, а погибло только 12. На Западе утверждают, что такие сравнительно небольшие потери у Красной армии были не потому, что ее командиры приобрели необходимый боевой опыт, жалели и берегли людей, умело использовали свое боевое искусство, а потому, что после ядерных бомбардировок Нагасаки и Хиросимы Квантунская армия была уже деморализована и не представляла такой грозной силы, какой была перед 6 августа. Сдавалась в плен полками и дивизиями. Никаких особенных подвигов русские не совершили. Что вы по этому поводу можете сказать?

– Когда кому-то хочется оправдать и доказать какую-то глупость, можно придумать, что угодно. Все исторические факты эти утверждения опровергают. Некоторые из них я вам уже приводил. Если бы мы действовали по шаблону, а не так, как провели Маньчжурскую операцию, воевать бы пришлось, несмотря ни на какие Хиросимы, очень и очень долго.

Но мы, когда прибыли на Дальний Восток, имели за плечами опыт четырех лет войны. Наше военное искусство было на высочайшем уровне. Даже сегодня, когда побываешь трое-четверо суток на войсковых учениях, уже чувствуешь, что чему-то научился, а тут если четыре года «КШУ (командно-штабные учения. – В.Л.) идет в условиях, слишком сильно приближенных к реальности», то, конечно, научиться можно очень многому. И то, что мы собой представляли в сорок первом – сорок втором, и то, что представляли в сорок пятом, – это было небо и земля.

И если бы этих умелых действий не было, то мы получили бы «второе Градеково». С горы Верблюд японцы, засевшие в доты, еще полгода стреляли: у них там все было – и запасы боеприпасов, и воды, и продуктов... Все было. Война закончилась, а они стреляли.

Все говорит о том, что только благодаря умелым действиям мы избежали больших потерь. А японцы были полны решимости сопротивляться. Они действительно сопротивлялись. Вот мне пришлось спасать 84-ю кавалерийскую дивизию генерала Дедеуглы.

– Монгольская дивизия? Фамилия командира похожа.

– Нет, командир был по национальности армянин. Я недавно прочитал книгу «Армяне в Великой Отечественной войне». Там есть его фотография, рассказ о нем. Так вот дивизия 15–18 августа попала в окружение – это было к северо-востоку от Ненани, есть такой город китайский. Японцы там отчаянно рубились. Так было и в других местах. Но умелые действия наших войск, высадка в тылу у них большого количества десанта – не парашютного, а посадочным способом, все это действовало на них оглушающе. Вы можете судить об этом хотя бы по такому эпизоду.

В полосе Забайкальского фронта была крепость Жехе. Это, насколько я помню, полумиллионный город, мощная каменная крепость. И если бы ее пришлось штурмовать, что называется, в лоб, потребовалось бы много времени и, конечно же, были бы большие потери... Но что делает командир корпуса генерал Исса Плиев? В сорок первом году такое даже представить было невозможно.

Он берет охрану семь-восемь человек, одну машину «додж», две машины «виллис». Садится в них и на огромной скорости врывается прямо в ворота этой крепости, заходит в штаб и говорит: я вызвал самолеты, они готовы вас бомбить. Если не хотите, чтобы вас всех перебили, сдавайтесь. Полтора часа торговались, весь гарнизон – 25 тысяч солдат и офицеров сдались в плен одному генералу с отделением охраны. Вот что значат командирская дерзость и напор.

– Но 14 августа было обращение японского императора о том, чтобы армия прекратила сопротивление.

– Было. Но не все гарнизоны и части Квантунской армии его получили. Не все собирались выполнять этот приказ. Существовал ведь и другой приказ: американцам сдаваться, китайцам сдаваться, а с русскими продолжать воевать. Для того чтобы мы как можно меньше заняли территории в Корее, Маньчжурии и в других районах Китая. Несмотря на это, мы все свои задачи решили.

Там все шло к тому, что будет большое сопротивление, придется нести большие потери, если бы не такие умелые действие нашего командования. А все разговоры о том, что японцы были в панике и стройными рядами шли сдаваться, – это никакими фактами не подтверждается.

– В войне против Японии действовали две армии – наша и американская. Понятно, что на стратегическом уровне планы взаимодействия как-то согласовывались. А было ли такое на тактическом и оперативно-тактическом уровне? На низовых – в полковых, дивизионных звеньях?

– Я не был тогда посвящен в такое взаимодействие. Но во время работы в штабе 5-й армии что-то, конечно, приходилось видеть и знать. Например, нам говорили, что в Порт-Артур, в порт Дальний американцы не должны заходить, что по договоренности там должны находиться мы. Что в Корее южнее 38-й параллели будут американцы. Кстати, наши батальоны 25-й армии генерал-полковника Ивана Чистякова подошли к северной окраине Сеула и двое суток стояли там, пока туда не приблизились американцы. А когда союзники подошли, мы вывели свои войска за 38-ю параллель. То есть некоторые детали согласованных действий нам тогда были известны. Но когда наши войска, части 39-й армии вышли на Порт-Артур, там два американских отряда на скоростных десантных судах постарались высадиться. И наши огнем, правда, вверх, не по ним, вынуждены были отогнать янки, не допустили их высадки на берег.

Американцы, конечно, никогда не страдали отсутствием наглости. Полагали, что они могут захватить Порт-Артур и потом не уходить оттуда. И все-таки договоренности в основном соблюдались. Хотя Вашингтон многое и не выполнил. Существовала, например, договоренность, что мы будем участвовать в оккупации Японии, что одна или две наши бригады будут по примеру Берлина находиться в Токио.

Наша 35-я армия, которой командовал генерал-полковник Николай Захватаев, уже тренировалась нести там службу, собиралась высадиться на острове Хоккайдо. Но генерал Дуглас Макартур, который обладал очень решительным характером и большим влиянием в Белом доме, отверг это обязательство США. Президент Гарри Трумэн, видимо, чувствовал себя не очень уверенно, и Макартур фактически лично диктовал многие вопросы по Дальнему Востоку, предпринял все меры, чтобы не допустить высадки Советского Союза на территории Японии.

Американцы настаивали на создании своих баз на территории Советского Союза для войны с Японией. Например, на Курилах. Но было ясно, что если они займут эти места, то как минимум не скоро уйдут. И такие предложения тоже были отвергнуты.

Надо сказать, что на дипломатическом уровне мы не лучшим способом сработали уже после войны. Мы не должны были хлопать дверью и уходить с Сан-Францисской конференции. Надо было заключать договор или отложить его заключение совместно с другими странами. А раз мы ушли, то они и подписали его без нас. Теперь это нам аукается.

– Последний вопрос. Как встречало вас, воинов Красной армии, китайское население? Какое впечатление у вас сложилось от общения с ним, с китайскими коммунистами? Не знаю вольно или невольно, но вы помогли китайским коммунистам одержать победу над гоминданом, осуществить в стране социалистическую революцию.

– Этот вопрос требует отдельной беседы, хотя если коротко, то это вообще не исследованная тема. Нигде не освещенная. Там было очень много таких подноготных вопросов, до которых ни журналисты, ни историки пока не докопались и которые еще ждут своего исследователя. Но что можно сказать предварительно. Наверное, нигде так хорошо не встречали наши войска, кроме, может быть, Белоруссии, как в Корее и Китае.

О Маньчжурской операции, кстати, можно без конца говорить, как все здорово было продумано. Но есть документ. Начальник разведки 5-й Квантунской армии (там тоже была 5-я армия) докладывает командующему Ямада, что проходит концентрация советских войск, глубину этой концентрации, протяженность по фронту – у них работала агентурная разведка. На донесении резолюция японского командующего: «Только сумасшедший может наступать в сезон ливней». А в августе начинались ливни. Но мы и начало наступления избрали в тот момент, когда все считали, что это сумасшествие.

Это создало колоссальные трудности для войск. Сразу нарушилось снабжение┘

– Артиллерию не потащишь, танки┘

– Все застревало в грязи. Я сам потом видел в Северной Корее, прежде всего в Ненань, Гиринь, Дунхуа – в этих районах. Все деревни сходились и помогали тащить наши пушки, помогали танки вытаскивать, которые застревали, просто вязли в грязи, автомашины┘ От одной деревни к другой танки тащили фактически на руках. Никто не заставлял их это делать – они так ненавидели японцев, что готовы были на все, только бы их прогнать с родной земли. Японцы действительно обращались с ними очень жестоко. Ведь только раз в месяц разрешалось и в Китае, и в Корее употреблять в пищу рис...

Это отдельная тема. Но нас часто упрекают: почему вы сразу не отпустили пленных японцев, почему увезли в Советский Союз? Я был начальником оперативной группы в северной части Маньчжурии по контролю над этими лагерями военнопленных, и, когда наши войска собирались уходить в сорок пятом, потом они остались еще на несколько месяцев, то первые несколько лагерей мы передали китайцам. Что они сделали? Все продукты у японцев отобрали. Идет китаец мимо лагеря и обязательно считает, что надо по нему выстрелить.

– В японца?

– Да, японцы на коленях стояли: не оставляйте нас. Есть демагогия, к сожалению, и среди журналистов, которые говорят: незаконно вывезли, нарушили международное право┘ Но куда девать 650 тысяч человек? Транспорта, чтобы вывезти их всех в Японию, нет, да и обстановка такая, что вокруг все заминировано. Здесь их оставлять нельзя, китайцы их всех поубивают – они сами просят их увезти. Когда люди не знают всех обстоятельств, пытаются выносить категорические суждения┘ А в жизни все значительно сложнее.

Много сложных вопросов возникало. Перед началом войны с Японией Советский Союз заключал соглашение c Чан Кайши. По Порт-Артуру, по КВЖД, по другим вопросам. Коммунисты страшно обиделись. Я все время сталкивался с председателем Военного совета Северо-Восточного Китая с товарищем Гао Ганном, умнейший человек, революционер. Он высказывал крайние негодования по этому поводу. Но, видимо, руководство нашей страны не очень верило, что коммунисты победят в Китае и считали необходимым сотрудничать с Чан Кайши. Вообще в долгосрочном плане, даже с учетом реалий сегодняшнего дня, нашей стране было выгоднее, чтобы там победил Чан Кайши. Слабый, раздробленный Китай был нам тогда на руку.

А если к власти придут коммунисты, понимали в Кремле, Китай станет мощной централизованной державой. Радости будет много, но и забот – тоже.

– Почему же мы тогда помогали Мао Цзэдуну, а не Чан Кайши?

– Все первые соглашения перед войной были заключены с Чан Кайши. И было такое условие: где стоят наши войска, туда не должны заходить ни коммунисты, ни гоминдан. Как это происходило? По договору с Чан Кайши в октябре-ноябре сорок пятого мы должны были свои войска из Маньчжурии вывести. Вдруг Чан Кайши видит: если мы уйдем, все города тут же займут коммунисты. Ему это невыгодно, а сил, чтобы занять наше место, у него не хватает. Он застрял в Особом районе, в других местах. Капитуляцию японских войск они к тому же принимали. Короче говоря, он обращается к Сталину с просьбой оставить Красную армию там, где она находится. И сразу возникает противоречие с Мао...

Есть много документов по этому вопросу, которые никогда не публиковались. Наверное, время еще не подошло. Оставим их для будущих исследователей.

Генерал армии Махмут Ахметович Гареев награжден 19 орденами и 30 медалями.
В 1939 году добровольцем ушёл в РККА. Окончил Ташкентское Краснознаменное пехотное училище имени В. И. Ленина в 1941 году. В 1941-1942 года командовал взводом в Среднеазиатском военном округе, учился на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командного состава пехоты «Выстрел».
С декабря 1942 года - участник Великой Отечественной войны. Воевал на Западном и 3-м Белорусском фронтах. Был заместителем командира стрелкового батальона, помощником, заместителем начальника и начальником оперативной части штаба стрелковой бригады, с июня 1944 года - офицер штаба 45-го стрелкового корпуса. В 1942 году в боях под Ржевом был ранен, в 1944 году снова был ранен в голову.
В феврале 1945 года после выхода из госпиталя направлен на Дальний Восток, старшим офицером оперативного отдела штаба 5-й армии. В её составе на 1-м Дальневосточном фронте сражался в ходе советско-японской войны в августе 1945 г
После войны до 1947 года продолжал службу в штабе 5-й армии в Дальневосточном военном округе. В 1950 году окончил Военную академию имени Фрунзе. В 1950-1957 годах - начальник штаба полка, старший офицер оперативного управления штаба Белорусского военного округа, начальник штаба дивизии.
В 1959 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1959 года - заместитель командира дивизии, командир мотострелковой и танковой дивизий, начальником штаба общевойсковой армии в Белорусском военном округе.
В 1970-1971 годах - Главный военный советник в Объединённой Арабской Республике. С 1971 года - начальник штаба Уральского военного округа. С 1974 года - начальник Военно-научного управления Генерального штаба, заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального штаба, с 1984 года - заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.
С 1989 года был Главным военным советником в Афганистане после вывода оттуда ограниченного контингента советских войск. Играл большую роль в планировании боевых операций правительственных войск президента Наджибуллы. Душманы охотились за М. Гареевым, он был тяжело ранен.
С 1990 года занимал пост Военного советника - инспектора Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. С 1992 года - в отставке.
Активно стал заниматься военно-научной работой еще в 60-70-е годы. Автор свыше 100 научных трудов, свыше 300 статей и публикаций в сборниках, журналах, газетах. Написал книги «Тактические учения и маневры», «М. В. Фрунзе - военный теоретик», «Общевойсковые учения», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война».
После создания в феврале 1995 года Академии военных наук, неправительственной исследовательской организации, был избран её президентом. Много занимается изучением вопросов истории Великой Отечественной войны. Активно участвует в научных дискуссиях, выступает против фальсификации истории войны. Считает, что стремление оспорить победу СССР над фашизмом тесно связано с пропагандистской кампанией против современной России. В редактируемых Гареевым научных сборниках были введены в оборот тысячи ранее неизвестных документов о войне.

Часть Командовал

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Должность

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Сражения/войны Награды и премии
Орден Почёта Орден Дружбы Орден Ленина Орден Красного Знамени
Орден Красного Знамени Орден Красного Знамени Орден Красного Знамени Орден Александра Невского
Орден Отечественной войны I степени Орден Отечественной войны II степени Орден Трудового Красного Знамени Орден Красной Звезды
Орден Красной Звезды Орден Красной Звезды Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II степени Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени
40px Медаль «За боевые заслуги» Юбилейная медаль «За доблестный труд (За воинскую доблесть). В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
40px 40px 40px 40px
40px 40px 40px Медаль «За победу над Японией»
40px 40px 40px 40px
40px 40px 40px 40px
40px Медаль «За безупречную службу» I степени 40px 40px

иностранные награды

Связи

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

В отставке Автограф

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Махму́т Ахме́тович Гаре́ев (род. 23 июля , Челябинск , СССР) - советский и российский военный деятель , военачальник , генерал армии в отставке, доктор военных и доктор исторических наук , профессор . Военный теоретик.

Биография

Военные годы

Военная служба в СССР

Лекцией М.А. Гареева «Россия в войнах XX века» 25 марта 2004 года был открыт проект публичных лекций Полит.ру .

Награды

В 1998 году М.А. Гареев стал первым лауреатом Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова - за книгу «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства» (1996 год)

Напишите отзыв о статье "Гареев, Махмут Ахметович"

Примечания

Ссылки

  1. / Людмила Терновая. ИА «Башинформ»

Отрывок, характеризующий Гареев, Махмут Ахметович

Я поняла, что жизнь женщины видимо в данный момент «висит на волоске», и её сущность на какое-то мгновение просто оказалась вышибленной из своего физического тела.
– Ну и где же она?!.. – расстроилась Катя. – Она же только что здесь была!..
Девочка видимо очень устала от такого огромного наплыва самых разных эмоций, и её личико стало очень бледным, беспомощным и печальным... Она крепко-накрепко вцепилась в руку своему брату, как будто ища у него поддержки, и тихо прошептала:
– И все вокруг нас не видят... Что же это такое, папа?..
Она вдруг стала похожа на маленькую, грустную старушечку, которая в полной растерянности смотрит своими чистыми глазами на такой знакомый белый свет, и никак не может понять – куда же теперь ей идти, где же теперь её мама, и где теперь её дом?.. Она поворачивалась то к своему грустному брату, то к одиноко стоявшему и, казалось бы, полностью ко всему безразличному отцу. Но ни один из них не имел ответа на её простой детский вопрос и бедной девчушке вдруг стало по-настоящему очень страшно....
– А ты с нами побудешь? – смотря на меня своими большими глазёнками, жалобно спросила она.
– Ну, конечно побуду, если ты этого хочешь, – тут же заверила я.
И мне очень захотелось её крепко по-дружески обнять, чтобы хоть чуточку согреть её маленькое и такое испуганное сердечко...
– Кто ты, девочка? – неожиданно спросил отец. – Просто человек, только немножко «другой», – чуть смутившись ответила я. – Я могу слышать и видеть тех, кто «ушёл»... как вот вы сейчас.
– Мы ведь умерли, правда? – уже спокойнее спросил он.
– Да, – честно ответила я.
– И что же теперь с нами будет?
– Вы будете жить, только уже в другом мире. И он не такой уж плохой, поверьте!.. Просто вам надо к нему привыкнуть и полюбить.
– А разве после смерти ЖИВУТ?.. – всё ещё не веря, спрашивал отец.
– Живут. Но уже не здесь, – ответила я. – Вы чувствуете всё так же, как раньше, но это уже другой, не ваш привычный мир. Ваша жена ещё находится там, так же, как и я. Но вы уже перешли «границу» и теперь вы на другой стороне, – не зная, как точнее объяснить, пыталась «достучаться» до него я.
– А она тоже когда-нибудь к нам придёт? – вдруг спросила девчушка.
– Когда-нибудь, да, – ответила я.
– Ну, тогда я её подожду – уверенно заявила довольная малышка. – И мы опять будем все вместе, правда, папа? Ты же хочешь чтобы мама опять была с нами, правда ведь?..
Её огромные серые глаза сияли, как звёздочки, в надежде, что её любимая мама в один прекрасный день тоже будет здесь, в её новом мире, даже не понимая, что этот ЕЁ теперешний мир для мамы будет не более и не менее, как просто смерть...
И, как оказалось, долго малышке ждать не пришлось... Её любимая мама появилась опять... Она была очень печальной и чуточку растерянной, но держалась намного лучше, чем до дикости перепуганный отец, который сейчас уже, к моей искренней радости, понемножку приходил в себя.
Интересно то, что за время моего общение с таким огромным количеством сущностей умерших, я почти с уверенностью могла бы сказать, что женщины принимали «шок смерти» намного увереннее и спокойнее, чем это делали мужчины. Я тогда ещё не могла понять причины этого любопытного наблюдения, но точно знала, что это именно так. Возможно, они глубже и тяжелее переносили боль вины за оставленных ими в «живом» мире детей, или за ту боль, которую их смерть приносила родным и близким. Но именно страх смерти у большинства из них (в отличии от мужчин) почти что начисто отсутствовал. Могло ли это в какой-то мере объясняться тем, что они сами дарили самое ценное, что имелось на нашей земле – человеческую жизнь? Ответа на этот вопрос тогда ещё у меня, к сожалению, не было...
– Мамочка, мама! А они говорили, что ты ещё долго не придёшь! А ты уже здесь!!! Я же знала, что ты нас не оставишь! – верещала маленькая Катя, задыхаясь от восторга. – Теперь мы опять все вместе и теперь будет всё хорошо!
И как же грустно было наблюдать, как вся эта милая дружная семья старалась уберечь свою маленькую дочь и сестру от сознания того, что это совсем не так уж и хорошо, что они опять все вместе, и что ни у одного из них, к сожалению, уже не осталось ни малейшего шанса на свою оставшуюся непрожитую жизнь... И что каждый из них искренне предпочёл бы, чтобы хоть кто-то из их семьи остался бы в живых... А маленькая Катя всё ещё что-то невинно и счастливо лопотала, радуясь, что опять они все одна семья и опять совершенно «всё хорошо»...
Мама печально улыбалась, стараясь показать, что она тоже рада и счастлива... а душа её, как раненная птица, криком кричала о её несчастных, так мало проживших малышах...
Вдруг она как бы «отделила» своего мужа и себя от детей какой-то прозрачной «стеной» и, смотря прямо на него, нежно коснулась его щеки.
– Валерий, пожалуйста, посмотри на меня – тихо проговорила женщина. – Что же мы будем делать?.. Это ведь смерть, правда, же?
Он поднял на неё свои большие серые глаза, в которых плескалась такая смертельная тоска, что теперь уже мне вместо него захотелось по-волчьи завыть, потому что принимать всё это в душу было почти невозможно...
– Как же могло произойти такое?.. За что же им-то?!.. – опять спросила Валерия жена. – Что же нам теперь делать, скажи?
Но он ничего не мог ей ответить, ни, тем более, что-то предложить. Он просто был мёртв, и о том, что бывает «после», к сожалению, ничего не знал, так же, как и все остальные люди, жившие в то «тёмное» время, когда всем и каждому тяжелейшим «молотом лжи» буквально вбивалось в голову, что «после» уже ничего больше нет и, что человеческая жизнь кончается в этот скорбный и страшный момент физической смерти...
– Папа, мама, и куда мы теперь пойдём? – жизнерадостно спросила девчушка. Казалось, теперь, когда все были в сборе, она была опять полностью счастлива и готова была продолжать свою жизнь даже в таком незнакомом для неё существовании.
– Ой, мамочка, а моя ручка прошла через скамейку!!! А как же теперь мне сесть?.. – удивилась малышка.
Но не успела мама ответить, как вдруг прямо над ними воздух засверкал всеми цветами радуги и начал сгущаться, превращаясь в изумительной красоты голубой канал, очень похожий на тот, который я видела во время моего неудачного «купания» в нашей реке. Канал сверкал и переливался тысячами звёздочек и всё плотнее и плотнее окутывал остолбеневшую семью.
– Я не знаю кто ты, девочка, но ты что-то знаешь об этом – неожиданно обратилась ко мне мать. – Скажи, мы должны туда идти?
– Боюсь, что да, – как можно спокойнее ответила я. – Это ваш новый мир, в котором вы будете жить. И он очень красивый. Он понравится вам.
Мне было чуточку грустно, что они уходят так скоро, но я понимала, что так будет лучше, и, что они не успеют даже по настоящему пожалеть о потерянном, так как им сразу же придётся принимать свой новый мир и свою новую жизнь...
– Ой, мамочка, мама, как красиво!!! Почти, как Новый Год!.. Видас, Видас, правда красиво?! – счастливо лепетала малышка. – Ну, пойдём-те же, пойдёмте, чего же вы ждёте!
Мама грустно мне улыбнулась и ласково сказала:
– Прощай, девочка. Кто бы ты ни была – счастья тебе в этом мире...
И, обняв своих малышей, повернулась к светящемуся каналу. Все они, кроме маленькой Кати, были очень грустными и явно сильно волновались. Им приходилось оставлять всё, что было так привычно и так хорошо знакомо, и «идти» неизвестно куда. И, к сожалению, никакого выбора у них в данной ситуации не было...
Вдруг в середине светящегося канала уплотнилась светящаяся женская фигура и начала плавно приближаться к сбившемуся «в кучку» ошарашенному семейству.
– Алиса?.. – неуверенно произнесла мать, пристально всматриваясь в новую гостью.
Сущность улыбаясь протянула руки к женщине, как бы приглашая в свои объятия.
– Алиса, это правда ты?!..
– Вот мы и встретились, родная, – произнесло светящее существо. – Неужели вы все?.. Ох, как жаль!.. Рано им пока... Как жаль...
– Мамочка, мама, кто это? – шёпотом спросила ошарашенная ма-лышка. – Какая она красивая!.. Кто это, мама?
– Это твоя тётя, милая, – ласково ответила мать.
– Тётя?! Ой как хорошо – новая тётя!!! А она кто? – не унималась любопытная девчушка.
– Она моя сестра, Алиса. Ты её никогда не видела. Она ушла в этот «другой» мир когда тебя ещё не было.
– Ну, тогда это было очень давно, – уверенно констатировала «неоспоримый факт» маленькая Катя...
Светящаяся «тётя» грустно улыбалась, наблюдая свою жизнерадостную и ничего плохого в этой новой жизненной ситуации не подозревавшую маленькую племянницу. А та себе весело подпрыгивала на одной ножке, пробуя своё необычное «новое тело» и, оставшись им совершенно довольной, вопросительно уставилась на взрослых, ожидая, когда же они наконец-то пойдут в тот необыкновенный светящийся их «новый мир»... Она казалась опять совершенно счастливой, так как вся её семья была здесь, что означало – у них «всё прекрасно» и не надо ни о чём больше волноваться... Её крошечный детский мирок был опять привычно защищён любимыми ею людьми и она больше не должна была думать о том, что же с ними такое сегодня случилось и просто ждала, что там будет дальше.
Алиса очень внимательно на меня посмотрела и ласково произнесла:
– А тебе ещё рано, девочка, у тебя ещё долгий путь впереди...
Светящийся голубой канал всё ещё сверкал и переливался, но мне вдруг показалось, что свечение стало слабее, и как бы отвечая на мою мысль, «тётя» произнесла:
– Нам уже пора, родные мои. Этот мир вам уже больше не нужен...
Она приняла их всех в свои объятия (чему я на мгновение удивилась, так как она как бы вдруг стала больше) и светящийся канал исчез вместе с милой девочкой Катей и всей её чудесной семьёй... Стало пусто и грустно, как будто я опять потеряла кого-то близкого, как это случалось почти всегда после новой встречи с «уходящими»...
– Девочка, с тобой всё в порядке? – услышала я чей-то встревоженный голос.
Кто-то меня тормошил, пробуя «вернуть» в нормальное состояние, так как я видимо опять слишком глубоко «вошла» в тот другой, далёкий для остальных мир и напугала какого-то доброго человека своим «заморожено-ненормальным» спокойствием.
Вечер был таким же чудесным и тёплым, и вокруг всё оставалось точно так же, как было всего лишь какой-то час назад... только мне уже не хотелось больше гулять.
Чьи-то хрупкие, хорошие жизни только что так легко оборвавшись, белым облачком улетели в другой мир, и мне стало вдруг очень печально, как будто вместе с ними улетела капелька моей одинокой души... Очень хотелось верить, что милая девочка Катя обретёт хоть какое-то счастье в ожидании своего возвращения «домой»... И было искренне жаль всех тех, кто не имел приходящих «тётей», чтобы хоть чуточку облегчить свой страх, и кто в ужасе метался уходя в тот дугой, незнакомый и пугающий мир, даже не представляя, что их там ждёт, и не веря, что это всё ещё продолжается их «драгоценная и единственная» ЖИЗНЬ...

Незаметно летели дни. Проходили недели. Понемногу я стала привыкать к своим необычным каждодневным визитёрам... Ведь все, даже самые неординарные события, которые мы воспринимаем в начале чуть ли не как чудо, становятся обычным явлениям, если они повторяются регулярно. Вот так и мои чудесные «гости», которые в начале меня так сильно изумляли, стали для меня уже почти что обычным явлением, в которое я честно вкладывала часть своего сердца и готова была отдать намного больше, если только это могло бы кому-то помочь. Но невозможно было вобрать в себя всю ту нескончаемую людскую боль, не захлебнувшись ею и не разрушив при этом себя саму. Поэтому я стала намного осторожнее и старалась помогать уже не открывая при этом все «шлюзы» своих бушующих эмоций, а пыталась оставаться как можно более спокойной и, к своему величайшему удивлению, очень скоро заметила, что именно таким образом я могу намного больше и эффективнее помочь, совершенно при этом не уставая и тратя на всё это намного меньше своих жизненных сил.


В Е Л И К А Я О Т Е Ч Е С Т В Е Н Н А Я

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО МАРШАЛА ЖУКОВА
Интервью президента Академии военных наук генерала армии Махмута ГАРЕЕВА


Махмут Ахметович Гареев родился 23 июля 1923 года в Челябинске. Прослужил в Советской Армии более 50 лет. Участник Великой Отечественной войны - на Западном, 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах. Несколько раз был ранен, контужен. В послевоенные годы был на различных командных и штабных должностях в Дальневосточном, Белорусском, Уральском военных округах, начальником штаба Гланого военного советника в Египте и советником президента - Верховного главнокомандующего Вооружёнными Силами республики Афганистан. Последняя должность - заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.

Автор книг: «Тактические учения и манёвры», «Общевойсковые учения», «М.В.Фрунзе - военный теоретик», «Военная наука», «Национальные интересы и военная безопасность России», «Если завтра война», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война» и более 200 других научных работ по методологическим проблемам военной науки, теории военного искусства, методике воинского обучения и воспитания, военной истории, изданных в СССР, в России и за рубежом. Лауреат премии имени М.В.Фрунзе. Доктор военных и доктор исторических наук.


Уважаемый Махмут Ахметович. В мае этого года мы отмечаем 54-ю годовщину Победы. Для многих наших современников Великая Отечественная война - нечто совсем далёкое, и судят они о войне порой лишь по фильмам и публикациям в средствах массовой информации. К сожалению, достоверность здесь часто уступает место совершенно другим критериям. Одна из самых острых тем - масштаб полководческого таланта наших военачальников. А самая яркая фигура среди них, безусловно, маршал Жуков.

Не так давно американская газета «News» опубликовала список ста выдающихся полководцев всемирной истории. Русских, в том числе советских, в нём всего четверо. Тогда как американцев - 17, 19 англичан, 12 французов, 9 немцев. Хотя, в отличие от существующих чуть более 200 лет Соединённых Штатов, Россия уже более тысячи лет воюет, имея на своём счету множество выдающихся, ярких побед.

Ещё более странным кажется то, что в упомянутом списке Гитлер стоит на 14-м месте, вслед за ним - его битые генералы, а Жуков занимает скромное 70-е место. Не отстают и отечественные СМИ, постоянно муссируя тему «жестокости» Жукова, а то и вовсе обвиняя его в «бездарности».

Между тем, спустя более чем полвека становится всё более очевидным, что Георгий Константинович Жуков навсегда войдёт в военную историю как великий полководец. В России после Суворова равных ему не было. Будучи членом Ставки ВГК и заместителем Верховного Главнокомандующего, командую фронтами, он был участником важнейших, ключевых событий и битв Великой Отечественной войны.

Современный читатель требует от нас непременного объяснения, не довольствуясь самой констатацией факта. По каким критериям можно оценивать талант полководца?

Военная история знает тысячи разных полководцев, но, видимо, не больше десяти из них попали в разряд великих. Чтобы попасть в эту элиту надо было не только одержать победы, но и найти гениальные решения и способы действия, проявить свой блистательный полководческий почерк и в целом высокий уровень военного искусства.

Если посмотреть энциклопедии или учебники по военной истории, то в случае с полководцами прошлого всё сводится к тем или иным формам построения боевых порядков и новым способам ведения боевых действий.

Но нередко, в особенности в Первую и Вторую мировые войны, воюющие стороны действовали в примерно одинаковом боевом построении. При этом одни побеждали, а другие терпели поражения.

В чём же тогда главная причина, если хотите, секрет, в чём, наконец, основной закон военного искусства, определяющий победы или поражения? Что делает полководца поистине великим?

Для объяснения этого феномена военной истории приводятся разные факторы: экономическая мощь государства, численное и военно-техническое превосходство. Часто говорилось о целях войны - имелось в виду, что армии, ведущие «справедливую» войну, обычно должны побеждать. Разумеется, всё это имело и имеет значение. Но нередко случалось и наоборот. Так, например, армия Т.Костюшко численностью в 100 тысяч человек, которая вела справедливую освободительную войну, потерпела поражение от 25-тысячного войска Суворова, которое, как говорилось позже, вело не очень справедливую войну.

Изучение опыта Великой Отечественной, полководческого искусства Жукова, в частности, наиболее близко подводит нас к пониманию этой проблемы. Напрашивается вывод, что главное здесь - в соответствии стратегических целей, решений командования и действий войск конкретным условиям обстановки, что и обеспечивает успешное выполнение военных задач. Причем речь идёт не о формальном учёте стихийно складывающейся обстановки, а об активном воздействии на неё с целью извлечения выгоды для себя и навязывания своей воли противнику.

Возьмём, к примеру, оборону Ленинграда или Москвы, где полководческое искусство проявлялось не в броской форме оперативного манёвра, а в железной воле, непоколебимой решимости, которые передавались и войскам, в жесткой организации и твердости управления. Здесь жуковский характер проявился с особой силой.

Если в сентябрьской оборонительной операции Западный фронт практически развалился, то под командованием Жукова заново восстановленный в ходе тяжёлых боёв этот же самый фронт в октябре-ноябре 1941 года впервые за время войны провёл успешные оборонительные операции и смог не только отразить наступление немцев, но и отбросить их от Москвы.

Другой пример. После войны некоторые военные историки спрашивали Жукова, какого принципа наступательной операции он придерживался: «затухающей» или «незатухающей»? Почему в ходе Висло-Одерской операции с выходом на рубеж Быдгоща и достижения конкретной цели операции он упорно добивался согласия Сталина на дальнейшее безостановочное наступление к реке Одер, а после этого вопреки требованию Верховного Главнокомандующего продолжать наступление на Берлин настаивал на оперативной паузе, за что его после войны критиковали (в частности, В.И.Чуйков и другие)? Жукова упрекали и в том, что после задержки у Зееловских высот он ещё до прорыва всей тактической зоны обороны ввёл в сражение танковые армии.

На эти вопросы и упрёки Георгий Константинович резонно отвечал, что не придерживался никаких отвлечённых теоретических принципов и уставных положений, а исходил каждый раз только из конкретно складывавшейся обстановки и оперативно-стратегической целесообразности. В первом случае положение и действия противника, возможности наших войск позволяли совершить бросок к Одеру, а в феврале-марте условия уже были другими. Нужно было перебазировать авиацию, подтянуть тылы, пополнить войска, обезопасить правый фланг фронта от возможного контрудара противника. Танковые же армии в ходе Берлинской операции пришлось вводить потому, что от Зееловских высот до Берлина была практически сплошная оборона и никакого оперативного простора не предвиделось. Иначе пришлось бы прорывать глубокую оборону силами одной лишь пехоты и медленно, с огромными потерями продвигаться к Берлину, а танковые армии вводить с подходом к огромному городу, как это сделали в Грозном в 1995 году.

Таким образом, для Жукова главным был конкретный анализ сложившейся обстановки и конкретные решения, вытекающие из этой обстановки. Жуков считал, что каждый бой, операция, уникальны и неповторимы. Такими же уникальными и неповторимыми должны быть и решения и способы действия. Главная суть жуковского полководческого искусства - в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника.

Итак, мы можем определить первую важную черту полководческого таланта Жукова - неиссякаемое творчество и новаторство.

Вторая важная черта - глубокий, гибкий ум и проницательность. Говоря словами Макиавелли, «ничто не делает полководца великим более, чем умение проникать в замысел противника». И Жуков в совершенстве владел этим искусством. Умение мысленно читать самую сложную и запутанную обстановку, как открытую книгу, не только проникать в замысел противника, но и предвосхитить возможный ход развития событий, давали ему возможность заблаговременно предпринимать необходимые меры. Эта способность сыграла особую роль при обороне Ленинграда и Москвы, когда при крайне ограниченных силах, только за счёт хорошей разведки, предвидения возможных направлений ударов противников, Жукову удавалось загодя собирать на этих направлениях не основные, как положено по науке, а практически все имеющиеся средства.

Особенно поразительно предвидение, проявленное Жуковым в июле 1941 года, когда Гитлер ещё только вынашивал идею поворота двух армий на юг для удара по флангу нашего Юго-Западного фронта. Причём наиболее опытные его генералы возражали, когда соответствующая директива была доставлена в Борисов. Гальдер и Гудериан выехали в ставку, чтобы уговорить фюрера отменить принятое решение. Вообще казалось невероятным, что немецким командованием может быть приостановлено успешно развивающееся наступление на Москву. И вот, когда само это командование ещё не знало, как предстоит действовать, Жуков со всей определённостью доложил Сталину, что противник повернёт часть сил с московского на киевское направление, и предложил меры по укреплению Центрального фронта и отводу войск Юго-Западного фронта за Днепр.

Сталин с этим не согласился и, более того, за излишнюю настойчивость и резкость отстранил Жукова от должности начальника Генштаба. Но это жуковское озарение навсегда будет украшать историю военного искусства.

Или другой пример - завершающие боевые действия 1-го Белорусского фронта под командованием К.К.Рокоссовского по захвату и расширению плацдармов на реке Нарев. Когда Жуков прибыл сюда с 3-го Украинского, где организовал вступление советских войск в Болгарию, войска Рокоссовского вели тяжёлые и бесплодные бои на плацдармах и несли большие потери. Маршал Рокоссовский много раз обращался в Ставку ВГК с просьбой закрепиться на достигнутых рубежах, обосновывая это недостатком средств, усталостью войск и невосполнимыми потерями. Но получил отказ. Сталин требовал завершить наступательную операцию захватом более крупных плацдармов, как это всегда делалось во второй половине войны. При этом обещал подбросить дополнительные войска и авиацию.

Жуков, побывав в войсках 1-го Белорусского, также убедился в бесполезности продолжения наступления и на заседании Ставки поддержал Рокоссовского. Но в пользу такого решения привёл иной, но такой довод, который всех, в том числе и Сталина, сразу разоружил. Маршал пояснил, что для последующей крупной наступательной операции плацдармы на реке Нарев не потребуются (они будут нужны лишь для дезинформации противника) и что для овладения Варшавой главные удары придётся наносить на других направлениях.

Это пример того, как один полководец смотрит на боевые действия через призму завершающейся операции, а другой - Жуков - видит ту же обстановку совсем другими глазами, соотнося её с замыслом и интересами последующей операции.

Третья важная черта полководческого искусства Жукова и вытекающий из неё урок - тщательное планирование и всесторонняя подготовка каждой операции.

И ещё одно качество необходимо отметить. Это умение Жукова твёрдо и настойчиво проводить в жизнь принятые решения, воля и мужество в отстаивании своих предложений и решений.

Как писал Клаузевиц, «чем выше мы поднимаемся по ступеням служебной иерархии, тем больше преобладания в деятельности получает мысль, рассудок и понимание; тем более отодвигается на второй план смелость, являющаяся свойством темперамента; поэтому мы так редко находим её на высших постах, но зато тем более достойной восхищения является она тогда». Мы знаем из истории, как это непросто. Даже великий Кутузов не смог под Аустерлицом противостоять своенравию двух императоров. Иногда легче проявить храбрость в бою, чем гражданское мужество.

Мужество Жукова проявилось ещё на Халхин-Голе. Если во время событий на озере Хасан Мехлис и другие просто подмяли под себя Блюхера, то Жуков на Халхин-Голе сразу же пресёк вмешательство маршала Кулика и Штерна. Перед отправкой в Ленинград во время Отечественной войны он поставил перед Сталиным условие - запретить Жданову вмешиваться в оперативные дела. И потом Жуков во время войны вместе с А.М.Василевским отстаивал перед Сталиным наиболее целесообразные решения, и во второй половине войны это часто удавалось, что спасло наши войска от многих бедствий и потерь.

В небольшом интервью невозможно сколь-нибудь полно осветить все аспекты военного искусства в Великой Отечественной войне. И всё же, не могли бы Вы, Махмут Ахметович, привести примеры успешных операций, где ярко проявился талант наших полководцев? Ведь не секрет, что до сих пор отделные историки, исследователи войны, и приведённый Вами пример рейтинга американской газеты свидетельствует об этом, считают нашу Победу во многом случайной или достигнутой небывалыми жертвами вопреки, а не благодаря военному искусству.

Говоря о военном искусстве в Великой Отечественной войне, о полководческом искусстве Жукова, Рокоссовского, Конева, Говорова и других наших выдающихся военачальников, нельзя забывать о том, что наша армия противостояла и победила фактически сильнейшую армию мира, противника, обладавшего (не грех напомнить) ресурсами почти всей Европы, которому до этого никто не смог противостоять.

Жуков ещё на военной игре в 1940 году, а затем и всю войну, фактически противостоял германской стратегической мысли. И если он и Кейтель, один из ведущих германских стратегов, встретились в 1945 году в Берлине во время подписания Акта о капитуляции Германии - один как победитель, другой как побеждённый, то разве нормальному человеку не ясно, кто как воевал, кто был действительно выдающимся стратегом!

Я уже говорил выше о проявленном Жуковым военном таланте и мужестве во время обороны Москвы и Ленинграда. Во время сталинградской эпопеи именно Жуков и Василевский вовремя уловили момент, когда надо было отказаться от растраты сил на продолжение многочисленных контрударов, а копить силы и подготовить более основательную наступательную операцию. Как вы знаете, она завершилась окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника.

Курская битва, кроме огромной победы и достижения коренного перелома в ходе войны, с точки зрения военного искусства означала новое постижение сути стратегической обороны, когда войка переходили к обороне не вынужденно, а заблаговременно, что не удавалось ни в 41-м, ни в 42-м. Не удавалось потому, что на оборону смотрели лишь как на временный, вынужденный вид военных действий, рассчитанный на отражение наступления превосходящих сил противника в короткие сроки и ограниченными силами. Не учитывалось, что оборона в стратегическом масштабе с целью срыва наступления и разгрома противника, удержания занимаемых рубежей без большого отступления тоже требует крупных сил, проведения ряда дополнительных ожесточённых сражений. Это было одним из крупных открытий в военном искусстве, которое до сих пор ещё должным образом не понято.

В сражениях 1944 - 1945 годов Жуков руководил крупнейшими стратегическими операциями групп фронтов, что стало прообразом новой формы стратегических операций на ТВД (Театре военных действий), достигнув высочайшего уровня полководческого искусства в Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Берлин, например, был взят за 7 суток, тогда как гитлеровским войскам не удалось взять ни Ленинград, ни Москву.

Нельзя обойти вниманием и ещё один постоянно муссируемый в последнее время вопрос: о боевых потерях и «жестокости» Жукова.

Вообще, вопрос о потерях в ходе боевых действий очень щепетилен. Сейчас много пишут о том, что из-за наших больших потерь во время Великой Отечественной войны и победу-то нельзя считать за победу, а вместо Дня Победы надо установить день траура. Я здесь не стану подробно останавливаться на общих цифрах, характеризующих потери СССР и Германии в этой войне, а отошлю к первым двум номерам вашего журнала, где об этом подробно рассказал генерал-полковник Г.Ф.Кривошеев. Отмечу лишь, что в действительности наши безвозвратные военные потери за Великую Отечественную войну составляют 8,6 млн. человек, а фашистской армии и её союзников - 7,2 млн. человек. Разница (около 1,5 млн. человек) образовалась за счёт истребления советских военнопленных (в плен к фашистам попали около 4,5 млн. человек, а возвратили они после войны лишь 2 млн.). Сбрасывается со счетов и то обстоятельство, что в конце войны вся германская и японская Квантунская армия в полном составе капитулировали перед нашими Вооружёнными Силами.

Но вернёмся к Жукову. Наиболее распространённый тезис в обвинениях в его адрес - ничем не подкреплённые домыслы о его жестокости, невнимательности к подчинённым, стремлении добиваться цели «любой ценой», о непомерно больших потерях в личном составе (по сравнению с другими полководцами) во всех операциях, которые он проводил. Георгий Владимов в романе «Генерал и его армия» проводит мысль, что Гудериан бережно относился к людям, а Жуков исходил из принципа «с потерями не считаться». В действительности же Жуков не просто голословно провозглашал требование о сбережении людей. Он достигал этого требовательным отношением к себе лично и боевой подготовке войск, тщательной подготовке командиров, штабов и войск к каждой операции.

В период, когда стало модно вовсю клевать Жукова, о потерях поговаривали не только легковесные историки и журналисты, но и, к сожалению, некоторые заслуженные военачальники. Но как они это делали? Говорили, например, что при контрнаступлении под Москвой Западный фронт понёс больше потерь, чем Калининский (ЗФ - 100 тыс человек, КФ - 27 тыс. человек). Но при этом умалчивали, что в составе Западного фронта было более 700 тыс. человек, а Калининского - 190 тыс.

Если же брать потери в процентном отношении от общей численности войск (что более правильно), то картина получается совсем иная. Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г.К.Жукова составляют 13,5 % от общей численности войск, а Калининского И.С.Конева - 14,2 %. В Ржево-Вяземской операции у Жукова - 20,9 %, а у Конева - 35,6 %; в Висло-Одерской - 1-го Белорусского фронта - 1,7 %, а 1-го Украинского - 2,4 %; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери последнего - 4,1 %, а 1-го Украинского фронта - 5 %. Потери 2-го Украинского фронта (Р.Я.Малиновский) в Будапештской в 1,5 - 2 раза превышают потери в Берлинской операции. Сами видите, о чём говорят факты!

Военное искусство во все времена привлекало к себе внимание. На примерах ратных подвигов своих соотечественников воспитывались поколения. Наш журнал планирует и дальше посвящать этой теме свои страницы. В частности, мы планируем опубликовать результаты проводимого нами сейчас опроса ведущих специалистов по истории Второй мировой войны с целью определить её ведущих полководцев. Напомним читателям, что в этом году исполняется 60 лет с начала этой самой кровавой войны. Осенью нынешнего года постараемся отметить и ещё одну дату - 60-летие «Зимней войны». Надеемся в этом на Вашу помощь и приглашаем на наши страницы учёных Академии военных наук Российской Федерации, которую Вы возглавляете.

Уверен, что учёные нашей Академии с удовольствием воспользуются вашим приглашением. А читателям «Мира истории» хочу пожелать уважительно и бережно относиться к прошлому своей страны. В своё время об одном из литературных героев И.С.Тургенев сказал, что когда исчезнут такие люди, можно будет закрыть книгу истории - в ней нечего будет читать. В жизни - свои герои, поэтому уверен: книгу истории закрывать пока рано.