"Что вы видите на этом рисунке?" Такие тесты часто можно встретить в Сети. Люди могут по-разному интерпретировать, что изображено на картинке. К примеру, в конкретном изображении кто-то может увидеть летящую птицу, кто-то — женскую фигуру, а кто-то — последовательность из цифр. Все дело в оптической иллюзии, влияющей на наше восприятие…
26 февраля этого года некая девушка выложила в соцсети фотографию платья и задала своим друзьям вопрос, какого оно цвета — бело- или сине-черного? Ответ на, казалось бы, простой вопрос дать было не так уж легко. Одни утверждали, что на белом платье нашиты золотые кружева, другие — что на синем нашиты черные кружева…
В спор ввязались даже знаменитости. По слухам, несколько пар развелись, не договорившись, какого же цвета злополучное платье… На самом деле, оно все-таки было сине-черным. Но разные особенности пользователей заставляли их видеть вещь в различных тонах…
Есть и другие известные оптические иллюзии, созданные людьми. К примеру, изображение кружащейся девушки. Одни уверены, что она кружится по часовой стрелке, другие — против… В данном случае, это зависит от того, какое полушарие больше развито у человека — правое или левое…
Еще одна известная иллюзия создается тенью, падающей на шахматную доску. Человеку мнится, что клетки на доске разного цвета, поскольку объекты, находящиеся в тени, светлее, чем кажутся. Но на самом деле это не так, и все клетки одного цвета. Просто наш мозг уверен, что клетки на шахматной доске обязательно должны быть и черными и белыми…
Если взять два цветных изображения кубика Рубика, которые находятся рядом друг с другом, но при этом одно из них просматривается через синий фильтр, а другое — через желтый, то один квадратик на верхней стороне кубика кажется синим, а другой — желтым, тогда как на деле эти квадратики серого цвета.
"Все это происходит в силу того, что наш мозг на бессознательном уровне научился учитывать важность влияния источника света" , — комментирует когнитивный психолог Эрин Годдард из Университета Маккуори в Австралии.
В качестве эксперимента доктор Годдард предлагает представить, что вы держите в руках лист белой . Если вы знаете, что он белый, то где бы вы на него ни смотрели — дома, на улице, в помещении с искусственным светом, вы будете, скорее всего, воспринимать его как предмет белого цвета. То есть, если мы ожидаем, что цвет белый, он будет выглядеть для нас белым. Таким образом, в синем освещении вещь может казаться желтой, а в желтом — синей, как в ситуации с кубиком Рубика.
Что же касается платья со спорной фотографии, то тут работают и эффект освещения, и особенности нашего мозга… "В дополнение к тому факту, что тени заставляют вещи казаться более темными, они имеют еще одну особенность, — говорит доктор Годдард. — Прямой солнечный свет представляет собой желтоватый фильтр, который, в свою очередь, заставляет нас видеть вещи более синими — как в иллюзии с кубиком Рубика. Художники знают об этом, и добавляют синюю краску к теням, чтобы сделать их более убедительными".
"Если вы посмотрите на значения черно-золотого участка платья в палитре RGB, то они окажутся желто-охрово-коричневыми, — считает профессор Барт Андерсон из Университета Сиднея, исследующий проблемы визуального восприятия у людей. — Остальные полосы платья в той же палитре оказываются светло-голубыми с фиолетовыми оттенками".
К тому же, по снимку нельзя определить, при каком освещении платье было сфотографировано. Непонятно, находится оно на свету или в тени, на улице или в помещении… Таким образом, люди, которые смотрят на фотографию, вынуждены сами "домысливать" эту информацию. Те, кто считает, что снимок был сделан при солнечном свете, видят его молочно-белым и отделанным золотом, а те, кто уверен, что фото было сделано в помещении без окон при искусственном освещении, выступают за сине-черную гамму…
По словам доктора Джея Нейтца из Вашингтонского университета, вот уже много лет занимающегося исследованиями цветового , случай с платьем — это самый удивительный пример иллюзии из всех, которые когда-либо встречались в его практике. Безусловно, такие феномены способны дать ключ к тайнам нашего мозга.
Инструкция
В повседневной жизни мы постоянно сталкиваемся с текстами, выражениями, событиями, суть которых многозначна настолько, что разные люди воспринимают их по-разному. В таких случаях принято говорить: «Каждый судит со своей колокольни». Это и , что каждый человек интерпретирует сказанное или произошедшее по-своему, в силу своего образования, воспитания или взглядов на жизнь. Например, очень неоднозначно могут воспринять люди, скажем, различных социальных сословий слова поэта Евгения Евтушенко:
Меняю славу на бесславье,
Ну, а в президиуме стул
На место теплое в канаве,
Где хорошенько бы заснул.
Каждый интерпретирует это стихотворение по-своему, в итоге один понимает поэта и одобряет, а другой – осуждает и позором.
Интерпретация предстает перед нами во всем многообразии в разных областях жизни. Например, в историко-гуманитарных науках она направлена, в первую очередь, на истолковании текстов, на понимание их смыслового содержания. В философии (на начальном этапе изучения) интерпретация призвана объяснять, переводить сложные сентенции на более понятный язык.
В политике. Один и тот же закон или статья закона по-разному, с учетом определенной точки зрения, интерпретируют представители разных партий и течений. То же самое происходит и в – закон один, а и могут его совершенно по-разному интерпретировать.
Впрочем, и в искусстве интерпретация обнаруживает себя очень показательно. Так, толкование (читай: интерпретация) роли актерами или музыкальной пьесы пианистами является индивидуальной и достаточно личной трактовкой, определяющей взгляд исполнителя, и не всегда совпадающей с замыслом автора. Точно так же один рисунок, шарж или художественное полотно может видеться (интерпретироваться) разными людьми совершенно по-разному.
По-своему «ведет» себя интерпретация в психологии. Например, психоаналитические интерпретации представляют собой толкования аналитиком пациенту его снов, отдельных симптомов его душевного состояния или его ассоциаций. Такие разъяснения либо подтверждают, либо опровергают те значения, которые им дает сам пациент.
Например, он может считать, что самопроизвольное подергивание конечностей является наведением на него порчи, тогда как психоаналитик пояснит, что эти симптомы могут быть следствием долгой тяжелой физической работы, и черная магия тут не причем.
В данном случае интерпретация является центральным этапом такого процесса, как техника психоанализа (начальный этап – обнаружение проблемы, следующий за ним – проработка, центральный – толкование, или интерпретация).
Таким образом, интерпретацию в широком смысле этого слова можно охарактеризовать как разъяснение, дешифровку одной системы (фактов, текстов, явлений и т.д.) в другую, более конкретную, наглядную, понятную или общепринятую. Так учитель литературы растолковывает ученикам произведения, написанные древними греками.
В специальном же, так сказать, строгом смысле слова, интерпретацию можно определить как установку систем объектов, которые составляют предметный круг обозначений базовых терминов исследуемого явления, текста, события, высказывания и которые удовлетворяют требованиям истинности, верности их положений. В этом ракурсе интерпретация представляет собой процедуру, обратную формализации.
Был на литературном вечере, посвященном произведению «Маленький принц» Антуана Экзюпери. Мой младший сын (14 лет), через полтора часа, не «выдержав потока мыслей» незаметно смылся. Видимо компьютерные завлекаловки сильнее…
Удивительно, А. Экзюпери писал эту сказку, около 10 лет. Издана она была общим тиражом более 1 млн.600 тыс. экз. Десять лет писать какую-то сказку, фантастика. Тут лишний раз пост проверить недосуг. Куда-то торопимся, спешим, зачем? Именно эти вопросы и другие начинают возникать в тебе, когда вспоминаешь «Маленького принца».
Эффект добавился сценическими чтениями отдельных отрывков произведения. Чувствовалось, что выступающие готовились, и как потом выяснилось, они в процессе двухнедельных репетиций, каждый раз, вчитываясь в текст, открывали в себе, что-то новое. Наверное, так по-настоящему и осваивают произведения. Вот говорят, есть у текстов второй смысловой ряд. У Экзюпери в «Маленьком принце», на мой взгляд, этих рядов гораздо больше. Каждый находит свой смысл.
Не буду писать все впечатления от разных частей произведения, поделюсь, что меня больше затронуло. Первый рисунок - это наша жизнь как в джунглях и если даже мы узнаём об этом (показ взрослым второго рисунка) нас это ни к чему не подвигает. Удивил сюжет, когда принц был сильно огорчён, увидев 5 тысяч роз, таких как его роза. Понятно, что своей розе он отдавал все дни…, но всё же почему огорчён? Про делового человека, сюжет один к одному с жизнью банкира, который и денег то, не то что в руки не берёт, но и не видит. Просто «балдеет» от виртуальных ноликов, после какой-либо цифры и этим живёт.
Какие необычные вопросы задаёт принц и, кажется, что принц и его планета это может быть твоя душа, которая тоже имеет подобные вопросы, но мы, как персонажи разговаривающие, с принцем не слышим и не хотим понять их смысл. "..Планету надо пропалывать от баобабов и чистить вулканы..." (что подразумевал Экзюпери под баобабами и вулканами?). Интересно, никто из персонажей не стал слушать принца и изменяться, кроме лётчика. Символика и аллегории наваливаются потоком; вода, какой-то барашек, вдруг он может съесть розу... Всё символично и навивает на различные толкования и это захватывает твою душу, и ты начинаешь переживать эти «мелкие пустяки»…
Для А. Экзюпери это не просто произведение это его путь, запечатлённый в аллегории, разгадывать которые можно бесконечно.
Вспомним его знаменитые летучие фразы; «Мы в ответе за тех, кого приручили», «Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь», «Хорошо там, где нас нет». Даже ради этих фраз стоит прочитать «Маленького принца» и лучше не один раз.
…На следующий день, увидев сына, я его пожурил, что он поступил бестактно, уйдя с литературного мероприятия. Вечером он меня, правда порадовал, скачал аудио версию «Маленького принца» и прослушал её. Надо знать моего сына, настоящее искусство творит чудеса, однако.
То, что произошло на Украине, является дирижируемым извне антиконституционным антидемократическим мятежом, нагло и активно поддерживаемым Западом вообще и прежде всего США. И если уж надо этот мятеж называть «революцией», то речь идет о «банановой революции». То есть о перевороте, который колонизатор осуществляет на подконтрольной ему территории, лишенной фактического суверенитета.
Итак, «банановые революции», перевороты... Стоп. Всё это должно обсуждаться - и будет обсуждаться - в рубрике «Политическая война». Негоже смешивать рубрики. Так что же следует обсуждать в рубрике «Концептуальная война»? Интерпретации, вот что. То есть тот концептуальный инструментарий, с помощью которого сегодня оправдываются, обосновываются («легитимируются») всё те же «банановые революции». Как этот инструментарий формировался, как он развивался в ХХ и XXI веке. Давайте это и обсудим.
Но в начале всё же несколько слов по поводу «банановых революций», подобных украинской.
Технологии «банановых революций» сначала Англия, а затем США использовали и оттачивали давно. По сути, британское властвование в Азии и американское властвование в Южной и Центральной Америке уже во второй половине XIX века были почти полностью основано на таких технологиях.
Но тогда всё было намного проще. И концептуальные изыски востребовались намного меньше. К чему изыски, если ты можешь подогнать к берегам слабой страны свои военные корабли (это называлось «дипломатия канонерок»), расстрелять из пушек неуступчивую власть, реализовать другие слагаемые политической войны. Такие, как прямая покупка и засылка на территорию непокорной страны «революционных армий», сговор с местной элитой, подкрепленный открыто проведенными через парламент крупными денежными суммами на «поддержку дружественных сил» и «защиту национальных экономических интересов» . Именно американская политика этого типа в отношении южных соседей, одним из главных инструментов которой была, якобы, защита экономических интересов корпорации «Юнайтед Фрут», и дала «банановое» название этому типу «революций».
Концептуальные изыски, они же интерпретации, оказались необходимы после Второй мировой войны и создания ООН, когда выяснилось, что «дипломатия канонерок» должна быть существенно скорректирована. Почему скорректирована?
Прежде всего потому, что в полный голос заявил о себе противодействующий глобальный субъект - СССР во главе советского блока. Советский Союз не только предъявил для этого противодействия соответствующие экономические, технологические и военные ресурсы, но и приобрел огромное политическое влияние в ООН и его Совете Безопасности - глобальном органе контроля исполнения странами-членами ООН международных правовых обязательств.
Все послевоенные годы американские попытки «банановых революций» по старым проверенным сценариям сталкивались с советским противодействием, начиная с политического уровня СБ ООН и заканчивая «непрямым» силовым отпором. Так это было в Корее, Вьетнаме, Анголе, Кубе и т. д.
И вот тут-то США и занялись концептуальной войной, она же активная разработка новых каналов, через которые в мир смогут просачиваться всё те же «банановые революции». Особо активно этим стали заниматься начиная с 60-х годов ХХ века.
Главным каналом новой концептуально-военной модели стало международное законодательство в той его части, в которой оно связано с так называемыми «правами человека» и «правами народов». О чем думала советская сторона в тот момент, когда американцы занимались этим в ООН и на других международных площадках, - неясно. Видимо, советская сторона была озабочена благосостоянием советского человека и ракетно-ядерным потенциалом СССР.
Чем это кончилось, мы знаем. Советская власть сумела создать блестящее ядерное оружие. И рухнула. Но если бы она сумела создать столь же блестящее информационно-интерпретационное оружие, это было бы невозможно. И мы бы уже жили в совсем другой и великой стране.
Усвоим этот урок и приглядимся к тому, как американцы создавали концептуальное оружие, погубившее СССР.
В 1966 г. ООН приняла «Международный пакт о гражданских и политических правах» и «Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах». Эти документы перечисляли определенный перечень прав человека в качестве международного стандарта. Который рекомендовалось - пока лишь рекомендовалось - включать в национальное законодательство.
В перечне, в частности, были свобода совести (право иметь любые убеждения), свобода слова и печати (запрет цензуры), свобода собраний, свобода союзов, свобода наук и искусств, свобода преподавания.
Однако любая из этих свобод - дает еще одну «свободу», свободу самых разных интерпретаций. Можно ли, например, запрещать преподавание идеологических основ фашизма, либо «партию людоедов», или все-таки нельзя? И неопределенность подобных интерпретаций - уже дает широкие возможности для политической игры.
А еще в тех же пактах 1966 г. было записано: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие... Все участвующие в настоящем Пакте государства... должны в соответствии с положениями Устава ООН поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право» .
Я уже писал о том, что создание положений, которые могут быть по-разному интерпретированы, - одно из главных ноу-хау постмодернистов, разрабатывающих оружие для концептуальной войны. Вводим нечто, свободное для интерпретации, и добиваемся победы своей интерпретации - так поступает враг, ведущий эту войну.
Положение, которое было введено в 1966 году, допускало широчайший веер интерпретаций. Поскольку, во-первых, принцип права на самоопределение сразу вступал в противоречие с генеральными принципами устава ООН - территориальной целостности государства и нерушимости его границ. Во-вторых, в международном праве никогда и нигде не было общепринятого определения народа, нации, этноса. Что позволяло фактически любой группе людей объявить себя «народом» и на это основании требовать хоть автономии, хоть государственного самоопределения вплоть до отделения.
Согласимся, что такой сдвиг международного права был очень сильным - причем заготовленным впрок - концептуальным ходом. Просто потому, что далее основные «ключи» к международной политике могли постепенно прибирать к рукам те, кто имеет преобладающий потенциал интерпретаций. А именно - потенциал «авторитетной экспертизы» и, главное, потенциал «авторитетных СМИ», которые донесут нужные хозяевам интерпретации, нужные трактовки любых реальных (или виртуальных - уже неважно) событий до чуть ли не каждого жителя планеты. Конечно же, общемировую систему наиболее мощных и авторитетных СМИ, а позже и общемирового Интернета - США строили прежде всего под эту задачу.
Но в то время никто еще не решался всерьез подвергать сомнению приоритет главного правового принципа ООН - принципа государственного суверенитета. А также вытекающий из него принцип верховенства национального конституционного права над любыми внешними законодательными установлениями.
Всё начало меняться - и меняться очень быстро - в позднесоветские и первые постсоветские годы.
Уже в 1989–1991 гг., в ходе распада «советского блока», прошли три «Конференции по человеческому измерению» учрежденного в 1973 г. Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). В заключительной «Хельсинкской декларации» 1975 г. было указано, что «вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер и не относятся к числу исключительно внутренних дел государств-членов СБСЕ» . И, заметим, именно с этого времени начинается главный процесс появления, трактовок - и агрессивного навязывания чуть ли не всему миру - тех «военных» концептов, которые мы всё время обсуждаем. А также увязывание этих концептов с новыми самопровозглашаемыми «военными» полномочиями международных организаций.
В 1992 г. на Совещании в Хельсинки СБСЕ объявил себя полномочным «принимать меры практического характера для предотвращения и урегулирования локальных и региональных конфликтов» . И с этого момента СБСЕ всё активнее вмешивается в конфликты в Югославии и на территории постсоветских республик.
А дальше в сферу международного права начали - самыми разными способами: через ООН, СБСЕ (в 1995 г. переименована в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, ОБСЕ), Совет Европы и т. д. - вводить другие положения, допускающие различные интерпретации. Это и положение о «неоправданном и чрезмерном применении силы государственной властью» , и система положений, допускающая зависимость оценки законности и справедливости проведения выборов в той или иной стране от интерпретации этих выборов, осуществляемой никем не выбранными «международными наблюдателями» .
Тем самым в ключевую систему правового регулирования международного мира и безопасности вносилось всё больше возможностей использования этих самых постмодернистских технологий «интерпретации». И это уже была проблема вовсе не философская, а острополитическая. Поскольку именно интерпретации - и «обновляемого» международного права, и происходящих в мире событий, - стали той почвой, на которой пышно расцвела так называемая «политика двойных стандартов» .
Уже в ходе «банановых революций» в Прибалтике и развала СССР (и одновременно развала Югославии) из США и европейских столиц звучал хоровой вопль о «праве наций на самоопределение». Затем этот же механизм начал всё шире применяться повсеместно. На фоне поддержанного контингентами «миротворцев» ООН геноцида сербов в Хорватии - для оправдания этнических чисток хорватских территорий от сербов. На фоне гражданской войны в Таджикистане - для оправдания террора радикальных исламистов против непокорного населения.
И, как говорится, «далее везде». В Чечне, в Сомали, в Индонезии и пр. Причем практически всегда действия законной власти по защите суверенитета, территориальной целостности и охране правопорядка объявлялись «нарушениями прав и свобод человека» , «неправомерным и чрезмерным применением силы» , а также «преступлениями против права наций на самоопределение» . А криминальные действия любых, самых «отмороженных» бандитов и террористов - «реализацией священного права народа на восстание против преступной власти, попирающей свободы и права человека» . Причем для обоснований этих интерпретаций всегда готовились нужная (нередко - грубо или тонко фальсифицированная) «картинка», нужные «свидетельства очевидцев» и нужные «аналитические выводы».
Особенно наглым, наглядным и в каком-то смысле «образцовым» стало применение «политики двойных стандартов» в Косове в 1999 г. В этом конфликте Европа (прежде всего Германия) и США страстно желали унизить и ослабить Сербию. И как единственную страну Балкан, которая в годы Второй мировой войны бросила реальный и мощный вызов фашистскому нашествию. И как единственный в балканском регионе «упрямый», по-прежнему пророссийский, анклав.
Для этого «идейные» косовские националисты вроде Ибрагима Руговы, как слишком интеллигентные, были исключены из системы американской поддержки и отодвинуты на политическую обочину. А ставка была сделана на косовских бандитов-наркобаронов вроде Хашима Тачи, Адема Демачи, Агима Чеку и т. д.
От Сербии требовали «строгого соблюдения демократических процедур» и «неприменения силы против народа, жаждущего национального самоопределения» . Косоварам позволялось при их «самоопределении» использовать любые криминальные методы. На нужную «картинку» работал весь информационный и дезинформационный аппарат стран НАТО. Системная (финансовая, политическая, информационная, военная) поддержка косовских бандитов завершилась массированной военной операцией НАТО против Сербии и привела к появлению «полупризнанного» государства Косово.
Сербия была надолго поставлена на колени. Европа получила тяжелейшую головную боль в виде затрат на поддержание минимального порядка в криминальном косовском «недогосударстве», плюс мощное внедрение косовской оргпреступности в европейские и транснациональные криминальные сети. А США вскоре получили в Косове главный приз - крупнейшую в Европе военную базу Бондстил, которая имеет далеко не сугубо военное значение. Как утверждают эксперты, Бондстил является главным транзитным пунктом переправки в Европу (и далее везде) наркопотока из Афганистана: через эту базу в ЕС попадает не менее 40 % афганского героина.
Заодно в том же 1999 г. саммит НАТО принял в свои ряды сразу несколько восточноевропейских стран, а также ввел еще одну - причем фундаментальную - международно-правовую новацию. Саммит объявил о возможности «защиты интересов стран-участниц за пределами территорий этих стран» . То есть, фактически объявил зоной своей ответственности чуть ли не весь мир.
Относится к «Субъективные модели действительности»Об интерпретирующих свойствах субъективных моделей понимания действительности, о сути понимания и объяснения, о причинах иллюзий понимая.
Слово "интерпретация" несколько по-разному определяется в словарях, соответствуя тому или иному оттенку уровня обиходности понимания.
Так же как условные рефлексы формируются в контекст е текущих условий (начиная от нескольких основных, "эмоциональных" стилей восприятия и реагирования) и затем проявляются именно для этого контекст а, так и любое состояние сознания, начиная от пассивного наблюдения за событиями с образованием эпизодической памяти и до сложной творческой деятельности происходит в контекст е активной (выбранной сознанием) модели, интерпретирующей все новое в произвольный смысл происходящего (главным условием осознанного внимания является наличие нового).
Старые модели могут приобретать новый смысл - как ветвление при образовании моделей в зависимости от контекст а условий. Так из моделей Я детства постепенно возникают модели взрослых личностей (во многом не перекрывая, а дополняя старые так, что возможно вернуться к ним в случае подходящих условий). При значительных исторических переменах модели старых общепонимаемых элементов реальности могут менять смысл не только в одной голове, а во всем социуме на уровне формализ ованных условных определений. Так, ведущее в СССР агентство новостей ТАСС в виду сохранения его функций и важной составляющей смысл а публикации новостей, и сегодня сохранило свое название "ТАСС", которое перестало быть аббревиатурой, а стало именем собственным.
Сегодня многие психологи выступают с публичными лекциями об интерпретациях и порождаемых ими когнитивных искажениях - когда или неверно была выбрана модель понимания или вообще не оказалось подходящей в общей коллекции так, что пришлось воспользоваться имеющейся, но пока еще не адекватн о описывающей реальность для данных условий. Это зрелищно можно посмотреть в научно-популярном фильме с Дэвидом Иглменом: "Что же такое реальность?" который доступен на youtube или .
Когда сознание выбирает подходящую к текущим условиям субъективную модель, возникает чувство понимания ситуации потому, что в этот момент признаки ситуации согласуются с выбранной модель так, что кажется ясным возможное влияние элементов ситуации и, наоборот, возможность своего влияния на ситуацию. Такая интерпретация проясняет существующее в плане взаимодействия и возможных негативных или позитивных последствий. Это так же позволяет объяснить ситуацию другому субъекту настолько, насколько у того имеется достаточно схожая модель.
Можно заметить этот эффект понимания всякий раз, когда находится модель, верна она или ошибочна, ведь сразу ошибочность не обнаруживается. Способы определения ошибочности выбора модели составляют основу научной методолог ии и могут быть освоены в практическом плане так, что уже не требуют осмысл ения, а используются наравне с любыми другими навыками.
Наиболее кардинальный, базовый выбор модели происходит после полного прекращения активности мозга, связанного с субъективными переживаниями, что часто бывает у детей после глубокого сна или у взрослых после общего наркоза. В таком случае первое - попытка понять, кто ты и где ты, см. Базовое самоощущение .
Психологи давно заметили сложность феномена понимания и не могли объяснить его потому, что у них не было достаточно адекватн ой модели понимания феномена понимания и непонимания . Поэтому проблема понимания до сих пор остается актуальной в психологии. Для ее решения необходимо знать функциональность и механизмы сознания и, в частности, функциональность интерпретирующих моделей понимания . Как обычно бывает с психофизиологией, накоплено огромное количество фактических данных исследований по вопросу (не)понимания, но нет общепризнанной модели, обобщающей это в систему, отражающую причины и следствия феномена. Попытки обобщения делаются постоянно, но в них не хватает множества промежуточных представлений об участвующих в явлении механизмов, и поэтому все попытка сводятся к систематизации вокруг "черного ящика". О концепциях проблемы понимания сказано в статье В.З. Демьянкова: Понимание как интерпретирующая деятельность :
во-первых, адекватн ое понимание связано с распознаванием истинных иерархий в высказывании, что не всегда однозначно выполнимо и обычно имеет статус гипотез ы.
Во-вторых, по ходу общения возможно перео смысл ение ранее понятого .
В-третьих, одни интерпретации высказывания в конкретном контекст е более правдоподобны, чем другие, что свидетельствует об определенной иерархии гипотез по шкале правдоподобия и о том, что по ходу дальнейшего понимания одни из гипотез будут легче отвергнуты, чем другие.
В-четвертых, понимание «сразу» тем легче, чем дольше мы общаемся .
Итак, для адекватн ого понимания необходимо наличие интерпретирующей модели понимания действительности, которая в достаточной степени соответствует действительности, в противном случае возникнет иллюзия понимания . Понятно, что в начале развития системы моделей и их корректировки очень часто возникают ситуации ложного понимания. Наивные люди склонны к ложному пониманию даже в случаях, далеко выходящих за рамки их компетенции, когда резонно предположить ошибочность своего убеждения, что проявляется как эффект Данинга-Крюгера : более наивному кажется, что он прав в силу его невозможности оценить более высокий уровень понимания вопроса. Это происходит потому, что нет принципиального способа сразу обнаружить неадекватн ость выбранной модели до того, как это будет проверено личным взаимодействием с ее элементами в реальности. Невозможно самому до набивания шишек от неудач заметить ошибку в выборе модели если только не использовать специальную методолог ию для минимизации иллюзий - научную методолог ию . Иллюзии понимания возникают у любого сколь угодно умудренного человека, в том числе у ученых, что иллюстрируется примером Фоменко .
Необходимость
развития собственных адекватн
ых реальности моделей понимания во всем, что
является определяюще важным в жизни, а не использования принятых на веру или
полученных в виде сведений, проявляется в эффекте "книжных знаний",
когда при столкновении с действительностью оказывается разительное несовпадение
полученных представлений с реальностью. Помочь в этом возможно лишь
предоставляя фактический материал для последующего его освоения на личном
опыте. Поэтому столь важно при передаче сведений так же передавать фактическую сторону
причинно-следственных взаимосвязей, что называется обоснованием сказанного. Без
этого возникают слишком упрощенные модели, лишенные важнейших элементов
причинных взаимосвязей, которые почти редко могут оказаться адекватн
ыми
действительности.
Имитация чужого опыта очень эффективно приближает формирующиеся модели к
реальности, и это используется с самого раннего детства настолько, что почти
все приобретаемые субъективные модели оказываются заимствованными в основе и
лишь небольшая часть их элементов оказывается самобытной, см. Личность и социум
. Весь процесс
социализации носит характер культур
ной преемственности моделей понимания, в
том числе и в таких сугубо субъективных, но вместе с тем совершенно реальных
проявлениях как этика и понимание
прекрасного .
В отличие от субъективных объяснительных моделей, наука строит объективные, формализ ованные модели, описывающие систему взаимодействующих факторов - для определенных условий применения этой модели. В системной модели уже нет субъективного смысл а, остаются лишь причинно-следственные связи, дающие возможность каждому субъекту использовать эти сведения, осмысл ивая их в отношения себя.