Лжедмитрий II. В то время когда Василий Шуйский осаждал И. И. Болотникова в Туле, на Брянщине (г. Стародуб) объявился новый самозванец. По согласованию с Ватиканом польские шляхтичи, противники короля Сигизмунда III (гетманы Лисовский, Ружицкий, Сапега), объединились с казацким атаманом И. И. Заруцким, выдвину и в качестве претендента на русский престол Лжедмитрия II (1607-1610). Внешними данными этот человек походил на Лжедмитрия I, что подметили участники авантюры первого самозванца. До сих пор личность Лжедмитрия II вызывает много споров. По всей видимости, он происходил из церковной среды.
Лжедмитрий II в ответ на призыв И. И. Болотникова двинулся к Туле на соединение с восставшими. Соединения не произошло (Тула была взята войсками Шуйского), и в январе 1608 г. самозванец предпринял поход на столицу. Летом 1608 г. Лжедмитрий подошел к Москве, но попытки взять столицу закончились безрезультатно. Он остановился в 17 км от Кремля, в местечке Тушино, получил прозвище "Тушинский вор". Вскоре в Тушино перебралась и Марина Мнишек. Самозванец обещал ей 3 тыс. золотых рублей и доходы с 14 русских городов после воцарения в Москве, и она признала в нем своего мужа. Было совершено тайное венчание по католическому обряду. Самозванец обещал способствовать распространению католицизма в России.
Лжедмитрий II был послушной марионеткой в руках польских шляхтичей, которые сумели взять под свой контроль северо-запад и север русских земель. Доблестно в течение 16 месяцев сражалась крепость Троице-Сергиева монастыря, в обороне которой значительную роль сыграло окрестное население. Выступления против польских захватчиков произошли в ряде крупных городов Севера: Новгороде, Вологде, Великом Устюге.
Если Лжедмитрий I 11 месяцев провел в Кремле, то Лжедмитрий II 21 месяц безуспешно осаждал Москву. В Тушине при Лжедмитрие II из числа недовольных Василием Шуйским бояр (народ метко назвал их "тушинскими перелетами") сложилась своя Боярская дума, приказы. Взятый в плен в Ростове митрополит Филарет был наречен в Тушине патриархом.
Правительство Василия Шуйского, понимая, что не в состояния справиться с Лжедмитрием II, в Выборге (1609) заключило договор со Швецией. Россия отказывалась от своих претензий на Балтийское побережье, а шведы давали войска для борьбы с Лжедмитрием II. Под командованием талантливого 28-летнего полководца М. В. Скопина-Шуйского, племянника царя, начались успешные действия против польских захватчиков.
В ответ Речь Посполитая, состоявшая в войне со Швецией, объявила войну России. Войска короля Сигизмунда III осенью 1609 г. осадили город Смоленск, который оборонялся более 20 месяцев. Король приказал шляхтичам покинуть Тушино и идти под Смоленск. Тушинский лагерь рассыпался, самозванец был больше не нужен польским шляхтичам, перешедшим к открытой интервенции. Лжедмитрий II бежал в Калугу, где вскоре был убит. Посольство тушинских бояр отправилось под Смоленск в начале 1610 г. и пригласило на московский трон сына короля -- Владислава.
В апреле 1610 г. при загадочных обстоятельствах умер М. В. Скопин-Шуйский. Согласно молве, он был отравлен. Летом 1610 г., оставив в тылу борющийся Смоленск, польская армия двинулась на Москву. В июне 1610 г. русские войска под командованием брата, царя, трусливого и бездарного Дмитрия Шуйского, потерпели поражение от польских войск. Путь на Москву был открыт. Шведы более помышляли о захвате Новгорода и других русских земель, чем об их защите: они покинули армию Шуйского и стали грабить северо-западные русские города.
Летом 1610 г. в Москве произошел переворот. Дворяне во главе с П. Ляпуновым свергли Василия Шуйского с престола и насильно постригли его в монахи. (Шуйский умер в 1612 г. в польском плену, куда был направлен как заложник вместе с братьями). Власть захватила группа бояр во главе с Ф. И. Мстиславским. Это правительство, состоявшее из семи бояр, получило название "семибоярщина".
В августе 1610 г. семибоярщина, несмотря на протесты патриарха Гермогена, заключила договор о призвании на русский престол Владислава, сына короля Сигизмунда, и впустила войска интервентов в Кремль. 27 августа 1610 г. Москва присягнула Владиславу. Этом было прямое предательство национальных интересов. Перед страной встала угроза потери независимости.
Первое ополчение. Только опираясь на народ, можно было отвоевать и сохранить независимость Русского государства. В 1610 г. патриарх Гермоген призвал к борьбе против захватчиков, за что был арестован. В начале 1611 г. в Рязанской земле было создано первое ополчение, которое возглавил дворянин П. Ляпунов. Ополчение двинулось на Москву, где весной 1611 г. вспыхнуло восстание. Интервенты по совету предателей бояр подожгли город. Войска дрались на подступах к Кремлю. Здесь, в районе Сретенки, был тяжело ранен князь Д. М. Пожарский, руководивший передовыми отрядами.
Однако развить успех русские войска не смогли. Руководители ополчения высказались за возврат беглых крестьян к их владельцам. Казаки не имели права занимать государственные должности. Противники П. Ляпунова, стремившегося наладить военную организацию ополчения, стали сеять слухи, что он якобы хочет истребить казаков. * Те зазвали его в казачий "круг" в июле 1611 г. и убили.
Первое ополчение распалось. К этому времени шведы захватили Новгород, а поляки после многомесячной осады овладели Смоленском. Польский король Сигизмунд III объявил, что сам станет русским царем, а Россия войдет в Речь Посполитую.
Второе ополчение. Минин и Пожарский. Осенью 1611 г. посадский староста Нижнего Новгорода Козьма Минин обратился с призывом к русскому народу о создании второго ополчения. С помощью населения других русских городов была создана материальная база освободительной борьбы: народ собрал значительные средства для ведения войны с интервентами. Возглавили ополчение К. Минин и князь Дмитрий Пожарский.
Весной 1612 г. ополчение двинулось к Ярославлю. Здесь было создано временное правительство России "Совет всея земли". Летом 1612 г. со стороны Арбатских ворот войска К. Минина и Д. М. Пожарского подошли к Москве и соединились с остатками первого ополчения.
Почти одновременно по Можайской дороге к столице подошел гетман Ходкевич, который двигался на помощь полякам, засевшим в Кремле. В сражении у стен Москвы войско Ходкевича было отброшено.
22 октября 1612 г. на день обретения иконы Казанской богоматери, сопровождавшей ополчение, был взят Китай-город. Через четыре дня сдался польский гарнизон в Кремле. В память об освобождении Москвы от интервентов на Красной площади на средства Д. М. Пожарского был возведен храм в честь иконы Казанской богоматери. Победа была одержана в результате героических усилий русского народа. Символом верности Родине вечно служит подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина, пожертвовавшего собственной жизнью в борьбе против польских интервентов. Благодарная Россия первый скульптурный памятник в Москве воздвигла Козьме Минину и Дмитрию Пожарскому (на Красной площади, скульптор И. П. Мартос, 1818). Навсегда сохранилась память об обороне Смоленска и Троице-Сергиева монастыря, о борьбе жителей города Корелы против шведских захватчиков.
В 1613 г. в Москве состоялся Земский собор, на котором стоял вопрос о выборе нового русского царя. В качестве кандидатов на русский престол были предложены польский королевич Владислав, сын шведского короля Карл-Филипп, сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек Иван, прозванный "Воренком", а также представители крупнейших боярских фамилий. 21 февраля собор остановил свой выбор на Михаиле Федоровиче Романове, 16-летнем внучатом племяннике первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовой. В Игнатьевский монастырь под Костромой, где находился в то время Михаил с матерью, было направлено посольство. 2 мая 1613 г. Михаил прибыл в Москву, 11 июля венчался на царство. Вскоре ведущее место в управлении страной занял его отец -- патриарх Филарет, который "всеми делами царскими и ратными владел". Власть восстановилась в форме самодержавной монархии. Руководители борьбы с интервентами получили скромные назначения. Д. М. Пожарский был направлен воеводой в Можайск, а К. Минин стал думным воеводой.
Окончание интервенции. Перед правительством Михаила Федоровича стояла труднейшая задача -- ликвидация последствий интервенции. Большую опасность для него представляли отряды казаков, бродившие по стране и не признававшие нового царя. Среди них наиболее грозным был Иван Заруцкий, к которому перебралась Maрина Мнишек со своим сыном. Яицкие казаки выдали И. Заруцкого в 1614 г. московскому правительству. И. Заруцкий и "Воренок" были повешены, а Марина Мнишек заточена в Коломне, где вскоре, вероятно, умерла.
Другую опасность представляли шведы. После нескольких военных столкновений, а затем переговоров в 1617 г. был заключен Столбовский мир (в деревне Столбово, недалеко от Тихвина). Швеция возвращала России Новгородскую землю, но удерживала за собой Балтийское побережье и получала денежную компенсацию. Король Густав-Адольф после Столбовского мира говорил, что теперь "Россия не опасный сосед... ее отделяют от Швеции болота, крепости, и русским трудно будет перейти через этот "ручеек"" (река Нева).
Польский королевич Владислав, стремившийся получить русский престол, организовал в 1617--1618 гг. поход на Москву, Он дошел до Арбатских ворот Москвы, но был отбит. В селе Деулино близ Троице-Сергиева монастыря в 1618 г. было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой, за которой оставались Смоленские и Черниговские земли. Происходил обмен пленными. Владислав не отказался от претензий на русский престол.
Таким образом, в основном территориальное единство России было восстановлено, хотя часть русских земель осталась за Речью Посполитой и Швецией. Таковы последствия событий Смуты во внешней политике России. Во внутриполитической жизни государства значительно выросла роль дворянства и верхушки посада.
В ходе Смуты, в которой приняли участие все слои и сословия русского общества, решался вопрос о самом существовании Российского государства, о выборе пути развития страны. Нужно было найти пути выживания народа. Смута поселилась прежде всего в умах и душах людей. В конкретных условиях начала XVII в. выход из Смуты был найден в осознании регионами и центром необходимости сильной государственности. В сознании людей победила идея отдать все ради общего блага, а не искать личной выгоды.
После Смутного времени был сделан выбор в пользу сохранения крупнейшей на востоке Европы державы. В конкретных геополитических условиях того времени был избран путь дальнейшего развития России: самодержавие как форма политического правления, крепостное право как основа экономики, православие как идеология, сословный строй как социальная структура.
Россия вышла из "Смуты" крайне истощенной, с огромными территориальными и людскими потерями. По некоторым данным погибло до трети населения. Преодоление хозяйственной разрухи окажется возможным лишь на путях укрепления крепостничества.
Резко ухудшилось международное положение страны. Россия оказалась в политической изоляции, ослаб ее военный потенциал, долгое время практически беззащитными оставались южные рубежи.
В стране усилились антизападнические настроения, что усугубило ее культурную, а, в итоге, и цивилизационную замкнутость.
Народ сумел отстоять независимость, но в результате его победы в России возродилось самодержавие и крепостное право. Однако, вероятнее всего, иного пути спасения и сохранения российской цивилизации в тех экстремальных условиях и не существовало.
Начало XVII в. знаменовало погружение российского государства в глубокий системный кризис, названный историком С.Ф. Платоновым «Смутным временем». Династический кризис конца XVI в., воцарение и свержение Лжедмитрия I, царствование Василия Шуйского, начало шведской и польской интервенции, семибоярщина, погрузили страну в глубокий хаос, грозивший потерей государственного суверенитета. По словам В.О. Ключевского, к осени 1611 г. Россия представляла собой «зрелище полного видимого разрушения. Поляки взяли Смоленск; польский отрад сжег Москву и укрепился за уцелевшими стенами Кремля и Китай-города; шведы заняли Новгород и выставили одного из королевичей кандидатом на московский престол; но смену убитому второму Лжедмитрию в Пскове уселся третий, какой-то Сидорка; первое дворянское ополчение под Москвой со смертью Ляпунова расстроилось... (государство, потеряв центр, стало распадаться на составные части; чуть не каждый город действовал особняком, только пересыпаясь с другими городами. Государство преображалось в какую-то бесформенную мятущуюся федерацию».
Шведская интервенция на севере, фактическая оккупация Москвы и захват Смоленска поляками после героической 20-месячной обороны города-крепости повлияли на настроения россиян. Иллюзии польско-русского компромисса развеялись. Патриарх Гермоген, келарь Троице-Сергиева монастыря - Авраамий Палицын, ранее поддерживавший связи с Сигизмундом III, а также некоторые другие русские деятели стали направлять по стране письма, призывая русских объединяться для борьбы с иноземцами, которые хозяйничают на Руси. Гермогена поляки взяли под стражу и бросили в тюрьму, где патриарх и умер.
Гражданская внутренняя война стала затухать, превращаясь в освободительное движение против иноземных врагов.
Рязанский дворянин Прокопий Ляпунов стал собирать войска для борьбы с поляками и освобождения Москвы. Тем временем в Калуге от рук начальника собственной охраны погиб Лжедмитрий II. Вскоре у вдовы Лжедмитрия родился сын Иван. Ходили слухи, что настоящим отцом «царевича» («воренка») является казачий атаман Иван Заруцкий, и прижит он в лагере сторонников Лжедмитрия II в подмосковном Тушине. В отличие от имени «царевича Дмитрия» имя «царевича Ивана» не обладало мистической способностью сплачивать вокруг себя людей. Покровитель Марины Мнишек и «воренка» тушинский атаман Иван Заруцкий решил примкнуть к ополчению Прокопия Ляпунова. Также поступили и многие другие тушинцы (боярин Дмитрий Трубецкой, например). Так, в феврале-марте 1611 г. возникло Первое ополчение. При ополчении создали правительство — Совет всей земли. В него вошли предводитель рязанских дворян Прокопий Ляпунов, тушинский боярин князь Дмитрий Трубецкой и казачий атаман, запорожец Иван Заруцкий. В марте 1611 г. ополченцы подошли к Москве. В столице вспыхнуло восстание, но овладеть Москвой ополченцы не сумели.
Зная о приближении к Москве ополченцев, поляки пытались заставить москвичей таскать на городские стены пушки. Отказ москвичей от этой работы стихийно перерос в восстание. На помощь москвичам в город ворвался авангард ополченцев во главе с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским. Польский гарнизон начал сдавать позиции. Тогда А. Гонсевский по совету своего доброхота М. Салтыкова велел поджечь деревянный посад. Люди бросились спасать семьи и имущество. Поляки укрылись в каменных крепостях Кремля и Китай-города. Ополченцы, спасаясь от огня, ушли, унося тяжело раненного в бою князя Пожарского.
Пожар в Москве, вспыхнувший в ходе восстания, полностью уничтожил столичный посад. Тысячи москвичей остались без крова. Они разбрелись по окрестным деревням и подмосковным городам. Многих приютил Троице-Сергиев монастырь. Неудачно для русских складывалась и осада Москвы. Она длилась с марта по июль 1611 г. Единство ополченцев подрывалось противоречиями между казаками (многие из которых были в прошлом беглыми) и служилыми людьми (вотчинниками и помещиками). Их интересы не совпадали. Для преодоления противоречий 30 июня 1611 г. Совет всей земли принял «Приговор всей земли». Главную роль при составлении текста «Приговора» играл предводитель дворян Прокопий Ляпунов. Приговор сохранил все привилегии служилых людей по отечеству. Казакам ополчения он в качестве компромисса обещал царскую службу и жалования, бывшим беглым казакам - свободу, но отказывал им в получении поместий. Казаки остались недовольны.
Недовольство казаков в своих целях поддерживали их вожди - атаман Иван Заруцкий и боярин Дмитрий Трубецкой. Поляки тоже успешно разжигали противостояние дворян и казаков. Они распускали слухи о враждебности Ляпунова казакам. Говорилось, будто Ляпунов собирается неожиданно напасть на казаков. В отличие от дворян Первого ополчения казаки-ополченцы не получали из средств ополчения ни денег, ни хлебного жалования. Кормились они, как могли, в основном грабя подмосковные села. Это настраивало местных жителей против ополченцев, и Прокопий Ляпунов обещал сурово карать марадеров. Когда Ляпунову сообщили о безчинствах 28 казаков в одной подмосковной деревни, он приказал дворянам утопить провинившихся. Казнь возмутила остальных казаков.
22 июля 1611 г. они вызвали Прокопия Ляпунова на свой круг для выяснения отношений. Круг завершился убийством вождя рязанских дворян. После этого дворяне и дети боярские начали покидать ополчение, и оно фактически распалось.
Незадолго до этого произошли еще два печальных для русских людей события.
3 июня 1611 г. пал Смоленск. Осада Смоленска длилась почти два года - 624 дня. Воевода Михаил Шеин был захвачен в плен, закован в кандалы и отправлен в Польшу. 16 июля 1611 г. шведский генерал Делагарди почти без сопротивления занял Новгород и заключил с его властями договор о создании Новгородского государства. Оно было вассалом Швеции. В дальнейшем шведы рассчитывали добиться избрания на московский трон сына короля Карла IX - принца Карла Филиппа.
Под Москвой в полной растерянности стояли казаки Заруцкого и Трубецкого. «Тушинцы» в прошлом, они легко признали царем появившегося в Пскове нового авантюриста - Лжедмитрия III. Это окончательно дискредитировало в глазах большинства русских людей казачьи отряды бывшего Первого ополчения и их вождей. Население России уже устало от самозванства. Оно искало иной символ сплочения русских людей. Таким символом стала идея освобождения Москвы и созыва в ней Земского собора для выбора законного монарха.
Эту идею высказал в своем призыве к согражданам Кузьма Минин, зажиточный посадский житель Нижнего Новгорода. «Если мы хотим помочь Московскому государству, - говорил Минин, - то не будем жалеть своего имущества, животов наших: не то что животы, но дворы свои продадим, жен и детей заложим». До осени 1611 г. Кузьма Минин, имея мясную лавку, вел торг. Это был уже пожилой человек. Его прозвище -«Сухорук», наводит на мысль о серьезном недуге. Но, будучи выбранным горожанами земским старостой, Кузьма проявил талант государственного деятеля. Все свои мысли и дела Кузьма сконцентрировал на идее освобождения Москвы. Там - в Москве после изгнания поляков должны были собраться выбранные от всех русских сословий люди и выбрать царя. Восстановленная центральная власть соберет страну.
Нижегородский земский староста получил необычный «чин» - «выборный всей землей человек». Кузьма Минин начал сбор пожертвований на новое ополчение. Сам он отдал все свои сбережения и часть имущества. Потом в нижегородской земле ввели чрезвычайный военный налог. В Нижний Новгород потянулись служилые люди, стрельцы и казаки. Стали формироваться полки. Ополченцев разделили на 4 разряда - конных дворян, стрельцов и пушкарей, казаков и «посоху» (ополченцев, не знавших военного дела, но помогавших тянуть пушки и вести обоз). Самое высокое жалование платили дворянам. Потом шли стрельцы и казаки. Посоха жалования не имела, но людей из посохи кормили за счет ополчения.
Верховным воеводой и руководителем внешних связей Второго ополчения нижегородская земская изба пригласила князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Этот человек был известен личной храбростью и честностью. В то время он лечился от ран в родном Суздале, но не отказал послам Нижнего Новгорода.
К весне 1612 г. Второе ополчение взяло под контроль Верхнее Поволжье, дороги из северных и заволжских городов. Около 4-х месяцев провели ополченцы в крупном поволжском городе Ярославле, серьезно готовясь к походу на Москву. Казачьи предводители Первого ополчения, особенно Дмитрий Трубецкой, выражали готовность к соединению сил. Но Дмитрий Пожарский не доверял им и отказывался вести переговоры. Узнав о том, атаман Иван Заруцкий организовал покушение на Пожарского. Убить князя не удалось. Тогда Заруцкий с 2 тысячами казаков, взяв Марину Мнишек и ее сына «воренка», ушел от Москвы к Коломне. Казаки Дмитрия Трубецкого остались у стен столицы одни.
В июле 1612 г. на помощь 4-тысячному польскому гарнизону в Москве из Литвы выступил гетман Ходкевич. Он вел 15 тыс. воинов, преимущественно кавалеристов, и продовольственный обоз. Ходкевич был прославленный полководец, стяжавший себе славу победами над шведами в Ливонии…
Пожарский и Минин понимали, что они должны подойти к Москве раньше Ходкевича. Ополченцы устремились к столице. 24 июля 1612 г. к Москве вышли передовые разъезды Второго ополчения. 3 августа отряд в 400 всадников построил у Петровских ворот столицы острожек и засел в нем. 12 августа 700 конников укрепились у Тверских ворот Земляного города (так называлась внешняя линия бревенчатых укреплений на валу и посад, примыкавший к ней). Ополченцы перехватывали гонцов, которых посылал к Ходкевичу польский гарнизон, находившийся в Московском Кремле. В ночь с 19 на 20 августа к Москве подошли главные силы Второго ополчения - примерно 15 тыс. человек. Они остановились на востоке от Кремля - у впадения Яузы в Москву-реку, и на западе и севере - от Никитских ворот Земляного города до Алексеевской башни у Москвы-реки. В Замоскворечье продолжали стоять остатки Первого ополчения - около 3-4 тыс. казаков Дмитрия Трубецкого.
Ходкевич наступал по Смоленской дороге. Утром 22 августа 1612 г. он появился у Москвы. Крылатые гусары с хода пытались пробиться в столицу со стороны Новодевичьего монастыря, но были отброшены ополченцами Пожарского. Тогда гетман ввел в бой все свои полки. Через Чертопольские ворота поляки пробились к Арбату. К вечеру дворянские сотни Второго ополчения заставили их покинуть город. На следующий день, 23 августа, Ходкевич решил нанести удар по Замоскворечью, надеясь, что натянутые отношения Пожарского и Трубецкого не позволят русским действовать сообща. Но как только поляки двинулись на казаков Трубецкого, Пожарский переправил в Замоскворечье часть ополченцев.
Решающее сражение произошло 24 августа. Ходкевич атаковал и Пожарского, и Трубецкого, польский гарнизон из Кремля ударил русским в тыл. Ополченцы откатились за броды на Москве-реке, а казаки Трубецкого, бросив свой острожек в Замоскворечье, ускакали к Новодевичьему монастырю. В острожек поляки стали заводить продовольственные подводы.
В этот напряженный момент Авраамий Палицын явился к казакам и стал их убеждать не бросать поле битвы. Вдохновленные им казаки, не дожидаясь команды Трубецкого, напали на острожек, захватили его и большую часть польского обоза.
Приближалась ночь. Исход боя оставался неясен. Вдруг Кузьма Минин решился сам возглавить атаку. Перейдя реку, он с тремя сотнями конных дворян ударил во фланг полякам, которые совершенно не ожидали этого. Польские ряды смешались. Пожарский бросил в бой стрельцов. И со всех сторон на помощь неслись казаки Трубецкого.
В ходе борьбы с Ходкевичем произошло стихийное объединение сил Второго ополчения с казаками Трубецкого. Это решило исход борьбы. Ходкевич отступил к Донскому монастырю, а 25 августа, не возобновляя сражения, вышел на Смоленскую дорогу и пошел в Литву.
Попавший в осаду польский гарнизон в Кремле и Китай-городе начал голодать. Силы Второго ополчения подготовили и успешно провели штурм китайгородских укреплений и освободили Китай-город от сил поляков 3 ноября 1612 года. Однако отряд Струся оставался в Кремле, несмотря на голод. 5 ноября, на следующий день после почитания иконы Казанской Божьей Матери поляки, засевшие в Кремле сдались на милость Второго ополчения. Из трехтысячного гарнизона Кремля не выжил не один поляк, кроме их командира ё Н. Струся.
Освобождение Москвы от польских интервентов силами Второго Ополчения стало символом духовной стойкости и воинской славы русского народа. Самоотверженность, с которой вся Россия поднялась на борьбу с врагами Отечества, продемонстрировала всему миру силу русского духа и русского единства.
Не зная о капитуляции своих войск в Москве, шел к Москве Сигизмунд III, но под Волоколамском он был разбит русскими полками.
В январе 1613 г. в столице собрался Земский собор. На нем присутствовали выборные от дворян, духовенства, посадских людей, казаков и, возможно даже, от черносошных крестьян. Участники собора поклялись не разъезжаться, пока не выберут на московский трон царя. Это было очевидной основой для восстановления органов центральной власти и объединения страны. Это было необходимо для окончания гражданской войны и изгнания иностранных захватчиков.
Кандидатура будущего монарха вызвала жаркие споры. Трудно было примирить симпатии бывших сторонников самозванцев с сподвижниками Василия Шуйского или окружением Семибоярщины или людьми Второго ополчения. Все «партии» с подозрением и недоверием смотрели друг на друга.
До освобождения Москвы Дмитрий Пожарский вел переговоры с Швецией о приглашении на русский престол шведского принца. Возможно, это был тактический ход, позволивший воевать на один фронт. Так же может быть, что руководители Второго ополчения считали шведского принца лучшим кандидатом на престол, рассчитывая с его помощью вернуть России Новгород и получить помощь в борьбе с поляками. Но «царь» Владислав и его отец Сигизмунд III своей антирусской политикой скомпрометировали саму идею приглашения иностранного «нейтрального» королевича. Участники Земского собора отвели кандидатуры иностранных принцев, как и кандидатуру «царевича Ивана», сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек.
В цари предлагались Василий Голицын, находившийся тогда в польском плену, сын Филарета Романова, двоюродный племянник царя Федора Иоанновича - Михаил, Дмитрий Трубецкой и даже Дмитрий Пожарский. Наиболее приемлемой кандидатурой оказался Михаил Романов. Сам Михаил на тот момент ничего из себя не представлял. Считали, что это слабохарактерный и болезненный юноша, воспитанный деспотичной матерью в ссылке в Ипатьевском монастыре под Костромой. Но дело было не в его личных достоинствах или недостатках. Он был сыном Филарета Романова, чей авторитет мог примирить все «партии». Для тушинцев Филарет, бывший тушинским патриархом, был своим. Своим его считали и знатные боярские рода, ведь Филарет происходил из старинного московского боярства, не был «выскочкой» как Годуновы. Патриоты ополчений не забыли героическое поведение Филарета в качестве великого посла к Сигизмунду. Филарет и во время проведения Земского Собора 1613 г. оставался в польской тюрьме. Наконец, духовенство видело в Филарете лучшего кандидата в патриархи. Все это вместе взятое делало сына Филарета приемлемым для всех.
А то, что Михаил Романов неопытен, молод и требует опеки, даже нравилось боярам. «Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден», - писали они позже Голицыну в Польшу. В итоге в феврале 1613 г. Земский собор утвердил на царство Михаила.
В 1613-1617 гг. началось восстановление центральных и местных органов власти, а также преодоление внутренних и внешних последствий Смуты. По стране еще продолжали кочевать ватаги «воровских казаков». Атаман Заруцкий не смирился с воцарением Михаила Романова. Он мечтал об избрании на московский трон «воренка». Заруцкий и его люди жили откровенным разбоем. В 1614 г. атамана схватили и посадили на кол. В 1615 г. был разгромлен другой казачий предводитель - атаман Баловень. Часть его людей, перешедших на сторону московских властей, записали в служилые люди. Внутреннюю смуту удалось преодолеть.
Оставалась проблема интервентов. В 1615 г. шведы осадили Псков, но не сумели его взять. В 1617 г. в Столбове был заключен российско-шведский мирный договор. Россия вернула себе Новгород. Шведские принцы отказывались от претензий на московскую корону, признавали законным царем России Михаила. Однако Россия по Столбовскому миру целиком утратила выход к Балтийскому морю. Земли у Невы и Финского залива, Корельская волость, города Ям, Орешек, Копорье отходили Швеции. Несмотря на тяжесть условий, Столбовский мир, скорее, был успехом российской дипломатии. Сил на войну со Швецией не было, особенно в свете постоянной угрозы со стороны Речи Посполитой. Ни Сигизмунд III, ни его сын не признавали московским царем Михаила. Возмужавший «царь Московии» Владислав готовился к походу. В 1618 г. королевич с польско-литовскими полками и отрядами украинских казаков - запорожцев двинулся к Москве. Иноземцы опять стояли у Арбатских ворот столицы. Дмитрию Пожарскому с казаками с трудом удалось их отогнать от Москвы. Но и силы Владислава были истощены. Надвигалась зима с ее лютыми в России морозами. Недалеко от Троице-Сергиева монастыря в селе Деулине в декабре 1618 г. заключили перемирие. Владислав покидал пределы России и обещал отпустить на родину русских пленных. Но королевич не отказывался от претензий на русский трон. За Речью Посполитой остались Чернигово-Северская земля и Смоленск.
После завершения Смуты страна была истощена. Невозможно сосчитать, сколько людей погибло. Пашни зарастали лесом. Множество владельческих крестьян сбежали или, разорившись, сидели бобылями, не имевшими своего хозяйства и кормящимися случайной работой и милостью господина. Служилый человек беднел. Пустая казна не в силах была серьезно ему помочь. Обеднел и черносошный крестьянин, его грабили в Смуту и свои, и чужие. После 1613 г. на него, как, впрочем, и на любого тяглеца (налогоплательщика), давил налоговый гнет. Даже монастырское хозяйство, образец рачительности, и то находилось в затруднении. Ремесло и торговля пришли в совершенный упадок.
Понадобился не один десяток лет для преодоления последствий Смуты.
МИНИН И ПОЖАРСКИЙ
(Бушуев С.В. «История государства российского»)
«На Красной площади, у Покровского собора, что на рву (называемого также по одному из приделов Василием Блаженным), стоит памятник. Лаконичная надпись на нем гласит: «Гражданину Минину и князю Пожарскому — благодарная Россия в лето 1818». Тогда, в начале XIX в., наше Отечество переживало патриотический подъем после победы над иноземными завоевателями, на сей раз французскими... Скульптор И.П.Мартос воплотил в бронзе идею Н.М.Карамзина...
Мы очень немного знаем о Кузьме Минине до того, как он начал собирать казну на народное ополчение. Он появился на свет на Волге, в городе Балахне, неподалеку от Нижнего Новгорода. Отец Кузьмы — Мина — владелец соляного промысла, дал сыну свое отчество, которое для незнатных людей служило заменой фамилии. Свое дело Мина передал старшим сыновьям, а младший Кузьма, не получив наследства, должен был сам искать пропитание. Он переехал в Нижний, купил себе двор и стал торговать мясом. Мало-помалу дело пошло на лад, и Кузьма женился на посадской жительнице Татьяне Семеновне. Сколько у него было детей — неизвестно, выжил из них только один сын Нефед. Общительность, честность, деловая хватка снискали Минину высокую репутацию среди купцов, которые избрали его посадским старостой. Это почти все, что известно о Кузьме Минине до его участия во втором ополчении.
Гораздо больше знаем мы о князе Дмитрии Михайловиче Пожарском до его выдвижения на роль главы земщины. Он принадлежал к знатному, но обедневшему роду стародубских князей...
Юный князь потерял отца, когда ему было всего 9 лет. Вместе с младшим братом и старшей сестрой он воспитывался в родовой вотчине Мугрееве. Будучи старшим сыном, он унаследовал все отцовские имения, когда женился на девице Прасковье Варфоломеевне, тем самым став совершеннолетним по тогдашним представлениям...
В 1593 г. 15-летний Пожарский был вызван на дворянский смотр и начал государеву службу, став стряпчим. Стряпчие жили для царских услуг по полгода в столице, а остальное время могли проводить у себя в деревнях. Куда бы ни шел государь: в Думу, в церковь, на войну, его должны сопровождать стряпчие. Этот чин сыновья знатных бояр получали в 15 лет и носили недолго. Дмитрий оставался стряпчим и за 20. Сначала он исполнял свои обязанности при дворе Федора Ивановича, а затем, по его смерти, у Бориса Годунова.
Военная служба Пожарского, по мнению Р.Г.Скрынникова, началась в 1604-1605 гг., во время войны с Лжедмитрием. Пожарский оставался верен Годуновым до последнего. Он не покинул лагерь «земского» законного государя Федора Борисовича, даже когда торжество самозванца стало для всех очевидно. Но после того, как правительственная армия была распущена и воцарился Отрепьев, князю Дмитрию Михайловичу не оставалось ничего другого, как вернуться к придворным обязанностям. При Лжедмитрии 1 он был стольником. В обязанности его входило потчевать на торжественных приемах иноземных послов яствами и напитками. От интриг во дворце он уклонялся и в заговоре против самозванца не участвовал.
Мы не располагаем какими-либо фактами биографии Пожарского, которые относятся ко времени воцарения Шуйского. Даже имя Дмитрия Михайловича отсутствует в списке стольников 1606-1607 гг. Р.Г.Скрынников предполагает, что, возможно, князь Дмитрий попал в самый конец списка, который не сохранился.
Во время борьбы с Тушинским вором, осенью 1608 г. Пожарский с небольшим отрядом ратных людей был послан в Коломну. ... Воевода захватил пленных и обоз с казной и продовольствием. Победа Пожарского имела тактическое значение. Но на фоне сплошных поражений войск правительства она стала приятным исключением из правила...»
Во время семибоярщины, после заключения правительством договора 17 августа 1610 г., Пожарский первое время разделяет мирные иллюзии части русских в отношении польского короля и надежды на успокоение Смуты под властью Владислава. Но вскоре стало ясно, что мирный договор 1610 г. поляками не выполняется. Тогда Пожарский принял активное участие в национально-освободительном движении...
Наступил день... Кузьма Минин без колебания назвал имя князя Дмитрия Пожарского. Тот находился на излечении от ран в селе Мугрееве, неподалеку от Нижнего. Ранение в голову привело к тому, что князь заболел «черным недугом», как называли тогда эпилепсию. «Многажды» слали к нему нижегородцы послов, а он отказывался возглавить рати, ссылаясь на болезнь. На самом деле, кроме опасений за собственное здоровье, согласиться при первом свидании не позволял этикет. Были, очевидно, и опасения непослушания не привыкшего к воинской дисциплине посадского «мира». Кузьма Минин лично явился в Мугреево уговаривать князя. Они быстро нашли общий язык.
ДЕНЬ ВОИНСКОЙ СЛАВЫ
Федеральный закон от 13 марта 1995 г. N 32-ФЗ «О днях воинской славы и памятных датах России». Принят Государственной Думой 10 февраля 1995 года
11 сентября - День победы русской эскадры под командованием Ф.Ф. Ушакова над турецкой эскадрой у мыса Тендра (1790 год);
8 сентября - День Бородинского сражения русской армии под командованием М.И. с французской армией (1812 год);
1 декабря - День победы русской эскадры под командованием П.С. Нахимова над турецкой эскадрой у мыса Синоп (1853 год);
5 декабря - День начала контрнаступления советских войск против немецко-фашистских войск в битве под Москвой (1941 год);
2 февраля - День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве (1943 год);
23 августа - День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Курской битве (1943 год);
9 мая - День Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 -1945 годов (1945 год);
Теперь ли нам дремать в покое,
России верные сыны?!
Пойдем, сомкнемся в ратном строе,
Пойдем -и в ужасах войны Друзьям,
Отечеству, народу
Отыщем славу и свободу-
Федор Глинка
В российской истории часто, и до боли аналогично, повторяются события, которые уже происходили в русском государстве и, как видно, нас не учили уму - разуму. Действия антинациональных авантюристов-политиков не раз доводили нашу Родину до грани обнищания, унижения и отчаяния, и казалось, что выручить, спасти наш народ может только чудо. Но чудес на свете не бывает, а находились всегда и действовали решительно удивительные чудесные люди, патриоты Отечества, которые шли в народ и вместе с ним подымали с колен поруганное авантюристами и интервентами государство, возвращали ему былую честь и величие.
После царствования Ивана Грозного, присоединившего к Московии Казанское и Астраханское ханства, земли в Прибалтике, отличавшегося стратегической смелостью и решительностью в укреплении русского государства, наступили смутные времена. Присечение династии в истории монархической России всегда выливалось в большие народные беды, хотя подобные явления в других странах мира обходятся без особых потрясений и разрушений. Угаснет династия - выберут другую, и порядок быстро встает на место. У нас же...
Зарождение российских смут, как правило, возникает наверху. Стоящие у кормила власти люди, кто хитростью, кто силой, кто наглостью и вероломством стараются заполучить для себя власть или, поддерживая других в этом деле, урвать и соблюсти личную выгоду. Приходящие к власти всякий раз обещают, что их правление будет самым справедливым, с опорой на чаяния и думы народные. Сказать просто. Осуществить - трудно, а порой и невозможно. Если люди приходят к руководству бесталанные, серые.
На пороге семнадцатого века шла отчаянная борьба за московский престол. После Ивана Грозного Россией пытались управлять Борис Годунов, Лжедмитрий, Василий Шуйский... Последний изложил на бумаге свою клятвенную "Запись", положив на которую святой крест, целовал его на верность, что рядить да судить он будет "истинным праведным судом", по закону, а не по усмотрению, "обязуется непременно судить не единолично, а с боярами своими..." "Да и доносов ложных мне не слушать, а сыскать всякими сысками накрепко, и ставить с очей на очи...", а за ложный донос по сыску наказывать, смотря по вине, возведенной на оболганного. Без вины опалы своей ни на кого не класти..."
Боярскую думу это не удовлетворяло. Ведь до этого девизом царя Ивана Грозного было: "Жаловать своих холопий вольны мы и казнить их вольны же..." Клятвенно стряхивая с себя эти царские прерогативы, Василий Шуйский превращался из господаря холопов в правомерного царя подданных, правящего по закону.
Но летописец рассказывает, что царь Василий после целования креста тут же пошел в Успенский собор и говорил там народу: "Целую крест всей земле на то, что мне ни над кем не делали без собору, никакого дурна..." Этой клятвой Шуйский рассчитывал избавиться от боярской опеки, стать земским царем, для формы ограничив свою власть Собором - учреждением, сути которого в то время никто толком не понимал и не воспринимал.
Ослабление централизованной власти на Руси всегда приводило к разброду и шатанию в обществе, к лихоимству и воровству, самоуправству. Все это и началось после кончины Ивана Грозного. Вслед за верхами начали искать свою правду и выгоду и низшие сословия. Никто и никому не хотел подчиняться.
Уж так устроен мир, что только ленивый не постарается поживиться за счет ослабевшего соседа. У западных стран, при виде погрязшей в межусобицах Московии, алчной страстью наживы загорелись глаза. Вслед за провалившимися ставленниками Лжедмитрия польский король Сигизмунд III с помощью военной силы и предателей бояр на московский престол воцарил своего сына Владислава. В ночь на 21 сентября 1610 года польские войска вошли в Москву и обосновались в ее сердце - Кремле и Китай-городе. Вели себя здесь как полноправные хозяева, не считались не только с холопами, но и с боярской знатью. Шведский король Карл IX, под предлогом помощи России, ввел свои войска в Новгород, начал захват русских земель в Прибалтике.
Не о целостности и процветании Русского государства пеклись новоявленные "помощники и покровители". Польша стремилась присоединить к себе исконные русские земли аж вместе со Смоленском. Правда, его воевода Михаил Шеин собрал рать да Смоленск полякам не отдал. Захватчики вели себя нагло на русской земле, грабили, насильничали, обложили россиян непосильными поборами.
Освободительное движение, направленное против подчинения России польской королевской власти, началось в конце 1610 года, когда отношения между москвичами и поляками обострились. В Москве было введено осадное положение. Страх у польских шляхтичей вызвал наплыв русских людей в Москву, тайная доставка в столицу оружия, что говорило о подготовке народного восстания. Под руководством дворянина Прокофия Ляпунова начинает формироваться первое ополчение, которое нашло поддержку в стране. К общему движению присоединились Нижний Новгород, Муром, Суздаль, Владимир и другие города. Главной силой ополчения явились рязанцы и казацкие отряды князя Трубецкого и Заруцкого. Но они не смогли выработать единый план борьбы с интервентами.
Поляки в Москве чувствовали себя как на вулкане. Чтобы обезопасить себя, устроили резню в Китай-городе, где погибло более 7 тысяч безоружных москвичей, а после подожгли Москву в разных местах. Тщетно москвичи пытались помешать поджогам. Москва выгорела дотла. На месте богатого и многолюдного города осталось лишь пепелище. Весть о разорении Москвы разнеслась по всей стране.
В составе 1-го ополчения начались внутренние разногласия, которые привели в итоге к его распаду. Почти одновременно с этим произошло падение Смоленска. Положение в стране еще более ухудшилось.
В конце 1611 года Московское государство представляло зрелище полного видимого разрушения. Поляки взяли Смоленск. Польский отряд сжег Москву и укрепился за уцелевшими стенами Кремля и Китай-города. На смену убитому второму Лжедмитрию в Пскове обосновался третий - какой-то Сидорка. Первое дворянское ополчение со смертью Ляпунова расстроилось. Страна осталась без правительства. Боярская Дума, ставшая во главе его после подстрига в монахи Василия Шуйского, упразднилась сама собой после захвата Кремля поляками. Правда, кое-кто из бояр со своим председателем князем Мстиславским примкнул к полякам.
Государство, потеряв свой центр, стало распадаться на составные части, чуть не каждый город действовал особняком, только пересылаясь с другими городами. Государство преображалось в какую-то бесформенную, мятущуюся федерацию.
К концу 1611 года, когда в противоборствах изнемогали политические силы, начинают пробуждаться силы религиозные и национальные, видящие гибнущую Русь.
Из Троицкой обители архимандрит Дионисий и келарь Авраамий стали рассылать через православные храмы призывные грамоты народу с просьбой подыматься для спасения веры и Отечества. Опыт первого ополчения показал, что для освобождения страны от интервентов необходимо единение всех патриотических сил, их консолидация под единым знаменем.
Почин в этом благородном деле освобождения родины от польской шляхты принадлежит посадским людям Нижнего Новгорода. Под руководством их старосты Кузьмы Минина стало собираться второе русское ополчение осенью 1611 года, когда Кузьма Минин был выбран земским старостой в Нижнем Новгороде. Создание нового ополчения было официально провозглашено в торжественной обстановке в соборе Спаса Преображения. С речью выступил протопоп Савва, а затем к собравшемуся народу обратился Кузьма Минин. Призывая своих сограждан подняться против интервентов, Минин говорил: "Ведь я хорошо знаю, что если начнем это дело, многие города нам помогут. Не пощадите себя и жен и детей своих, а не только своего имущества."
Мужественный и благородный призыв Кузьмы Минина был широко поддержан. По словам современника-летописца, "полюбился всем совет его."
В ходе формирования ополчения возник важный вопрос о военном руководстве. Нужен был особый полководец и в то же время такой человек, который ставил бы интересы родины выше своих собственных. Минин нашел и вождя патриотического движения, князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Основной целью второго нарождавшегося ополчения было освобождение Москвы от захватчиков и изгнание интервентов с русской земли. Начались сборы средств на содержание войска, его вооружение. Многие люди отдавали последнее. Месяца четыре ополчение формировалось, а потом двинулось к Москве, пополняясь по пути толпами добровольцев, служивых людей, просивших принять их на земское жалование.
Под Москвой ополчение по советам и переговорам Минина слилось с казацким отрядом князя Трубецкого. Это усилило его боеспособность.
В июле 1612 года до ополченцев дошла весть, что Сигизмунд готовит на Москву 12-тысячное войско под командованием Яна Кароля Ходкевича. Король дал ему несколько отрядов пехоты, участвовавших ранее в боях за Смоленск. Ходкевич направился в поход на подмогу ляхам, засевшим в Кремле и Китай-городе.
Дмитрий Пожарский понимал, что соединения польских сил нельзя допустить. Поэтому он отправил к Москве отряд князя В.Тургенева, который должен был встать у Чертольских ворот столицы. Главные силы ополченцев встали у Арбатских ворот. Путь отрядам Ходкевича к Китай-городу и Кремлю был прикрыт.
Силы Ходкевича и его огромный обоз подошли к русской столице и начали переправу через Москва-реку, но были отбиты. На следующее утро поляки решили прорваться снова к Москве-реке со стороны Донского монастыря через Замоскворечье, но казацкие отряды поджидали их на улице Пятницкой близ церкви святого Климента. В завязавшейся схватке казаки не только разгромили польских захватчиков, но и отбили у них более четырехсот подвод с провиантом и оружием. Разгоряченные удачей казаки хотели преследовать уцелевшие польские силы, отступающие к Воробьевым горам, да их удержали воеводы, сказав: "Довольно, казаки! Двух радостей в один день не бывает! Как бы после радости да горюшка не отведать". В борьбе с Ходкевичем отличился и сам Кузьма Минин. Он взял четыре роты и удачно атаковал силы Ходкевича. После этих неудач гетману пришлось отойти от Москвы.
После этого ополченцы обступили Китай-город, выкопали глубокий ров, заплели плетень в две стены, насыпали между ними землю, установили пушки и начали обстрел засевших там ляхов.
15 сентября Дмитрий Пожарский послал полякам письменное предложение о сдаче в плен: "... Вы пропадете скоро с голоду. Королю вашему не до вас теперь... Не губите напрасно душ своих за неправду короля. Сдавайтесь!"
Но командовавший осажденными поляками лихой воин Николай Струев ответил на предложение о сдаче в плен непристойной бранью.
А пророчества Пожарского сбылись. Осажденные голодные поляки не только съели своих коней, но переловили и поели всех собак и кошек.
22 октября русские ополченцы атаковали осажденных. Голодные поляки не могли устоять, отступили и заперлись в Кремле, но не надолго. Через два дня они прислали парламентеров с просьбой о капитуляции.
25 октября русские ополченцы вступили в Кремль. В Успенском соборе был отслужен торжественный молебен об избавлении от неприятеля царствующего града.
Поляки еще пытались удержаться на русской земле, но, воодушевленные успехами, ополченцы всюду гнали интервентов восвояси.
Русский народ высоко оценил патриотическую и организаторскую инициативу Минина и Пожарского по изгнанию с русской земли польских интервентов и при их жизни воздавал патриотам Отечества хвалу и честь.
В 1804 году начались работы по увековечению памяти в победе 1612 года. В феврале 1818 года благодарные потомки открыли в Москве на Красной площади первый монументальный памятник - памятник освободителям Отечества Минину и Пожарскому. Интересно то, что работы над его созданием не прекращались даже во время Отечественной войны с Наполеоном.
За успешное сооружение монумента его автора Ивана Петровича Мартоса пожаловали чином действительного статского советника с назначением высокой персональной пенсии, а литейного мастера Екимова наградили орденом Анны 2-й степени и премировали 20000 рублями.
И стоило! У каждого из нас и сегодня этот памятник вызывает высокие патриотические чувства за народ российский и дорогое наше Отечество.
Владимир Ушаков
Казалось, конец пришел Русскому государству. Ни верховной власти, ни сильной рати, ни общей казны – ничего не было! Правительства в настоящем его смысле уже не существовало. Но был еще народ. Этот народ, знатные и черные люди, богатые и бедные, разумники и простецы, – все понимали, что творится на Руси страшное, лихое дело; что вера православная и та святыня, которой поклонялись отцы, деды и прадеды, унижена и поругана и всему тому, что созидалось веками и трудом многих поколений, грозит конечная гибель.
Возбуждение народное было сильное... По всем важнейшим городам зашумели оживленные сходки, словно воскресли старые веча. Сходились и горожане, и соседние крестьяне для земского совета, чтобы всем миром надуматься, как беде пособить. Сказывалась при этом порою и старая областная рознь и неприязнь простого люда к высшим и богатым лицам, к московским боярам; но все это было мелко и ничтожно сравнительно с враждой, какую питали все к ненавистному врагу, и с желанием освободить от поляков Москву и Русскую землю и положить предел гибельной неурядице. Это общее чувство должно было в конце концов взять верх над всеми мелкими страстями и желаниями и объединить русские силы...
Города стали пересылаться между собой грамотами, побуждая друг друга стать заодно против общих врагов.
"Под Москвою, – писали казанцы в Пермь, – промышленника и поборника по Христовой вере, который стоял за православную христианскую веру, за храм Пресвятой Богородицы и за Московское государство против польских и литовских людей и русских воров, Прокопия Петровича Ляпунова, казаки убили, преступая крестное целование. Но мы все с Нижним Новгородом и со всеми городами поволжскими... согласились быть в совете и соединении, дурного друг над другом ничего не делать, стоять на том крепко, пока Бог даст на Московское государство государя; а выбрать бы нам государя всею землей Российской державы; если же казаки станут выбирать государя по своему изволью одни, не согласившись со всею землею, то такого государя нам не хотеть".
Подобные же воззвания рассылались с гонцами и по другим городам. Во всех грамотах сказывалось сильное общее желание "очистить Русскую землю от врага, поругателя святыни, и выбрать себе всею землею своего царя".
Разносились по Русской земле и те грамоты, что составлялись в Троицком монастыре Дионисием и Авраамием Палицыным и переписывались во множестве списков "борзыми писцами".
Воодушевление народа росло. Нравственное и религиозное возбуждение становилось все сильнее и сильнее... Повсюду стала носиться молва о чудесных видениях и знамениях. Говорили, что в Нижнем Новгороде один благочестивый человек Григорий сподобился в полуночи страшного видения: видел он, будто крыша с его дома снялась, великий свет осиял его покой, и явились два мужа с воззванием о покаянии и очищении всего государства... Во Владимире тоже, говорили, было видение...
Набожный народ только от Божией помощи ждал спасения, считал необходимым особенным способом очиститься от грехов и умилостивить Бога покаянием и постом. По всем городам приговорили поститься три дня в неделю: в понедельник, вторник и в среду ничего не есть, не пить, а в четверг и пятницу – сухо есть... Так готовился народ к великому делу...
Настроение народа было таково, что он готов был всеми силами подняться на борьбу. Нужно было только начало да нужен был настоящий русский вождь.
Минин и Пожарский
В октябре 1611 года в Нижнем Новгороде получена была грамота из Троицкого монастыря. Ее решено было прочесть в соборе. Зазвонили в большой соборный колокол, а день был непраздничный. Народ понял, что неспроста звонят большим звоном, и скоро церковь св. Спаса наполнилась народом. После обедни протопоп Савва обратился к народу с речью:
– Православные христиане, Господа братия, горе нам! Пришли дни конечной гибели нашей. Гибнет наше Московское государство; гибнет и православная вера. Горе нам, великое горе, лютое обстояние! Литовские и польские люди в нечестивом совете своем умыслили Московское государство разорить и обратить истинную веру Христову в латинскую многопрелестную ересь. Кто не восплачется, кто не испустит источники слез?! Ради грехов наших Господь попустил врагам нашим возноситься. Горе нашим женам и детям! Еретики разорили до основания богохранимый град Москву и предали всеядному мечу детей ее. Что нам творить? Не утвердиться ли нам на единение и не постоять ли за чистую и непорочную Христову веру и за св. соборную церковь Богородицы и за многоцелебные мощи московских чудотворцев. А вот грамота властей Живоначальныя Троицы монастыря Сергиева.
Была прочтена грамота, призывающая весь народ на спасение Москвы и православной веры. Народ умилился. Многие плакали.
– Горе нам, – говорили в толпе, – гибнет Московское государство!
Когда народ еще толпился у церкви, к нему держал речь один из земских старост – Кузьма Минин Сухорукий. (Раньше уж он говорил, что ему являлся во сне св. Сергий и приказал "возбудить уснувших".)
– Православные люди! – заговорил он теперь к народу громким голосом. – Коли хотим помочь Московскому государству, не пожалеем достояния нашего... дворы свои продадим, жен и детей заложим и станем челом бить, искать, кто бы вступился за истинную православную веру и стал бы у нас начальником!.. Дело великое совершим, если Бог поможет. Какая будет хвала нам от всей земли... Я знаю: только мы поднимемся на это дело, другие города пристанут к нам, и мы избавимся от врагов.
Горячая речь Минина пришлась по сердцу всем. Сказалось в ней то, что давно было на душе у всех. У многих слезы полились из глаз.
Воззвание Минина в Нижнем Новгороде. Картина К. Маковского, 1896
Начались частые сходки. Кузьма Минин, которого в городе все знали и уважали, всем орудовал, убеждал всех, что надо ополчаться, клич кликать по служилым людям, а в казну на содержание ратных людей собирать со всех по третьей деньге (т. е. третью часть имущества). Желание послужить великому делу освобождения Москвы и Русской земли было так сильно, что тут же многие стали жертвовать гораздо больше. Сносили со всех сторон и деньги, и драгоценные вещи. Одна вдова, говорится в летописи, принесла к сборщикам десять тысяч и сказала:
– Я осталась после мужа своего бесчадна. Было у меня двенадцать тысяч; отдаю десять, а себе оставляю две!
Но прежде чем скликать ратных людей, надо было найти военачальника. Такое "святое дело", какое затевалось, надо было отдать в чистые руки. Стали думать, кого бы из бояр выбрать вождем. Остановились на князе Дмитрии Михайловиче Пожарском. Он в ту пору жил в своем имении, в Суздальском уезде, где долечивался от ран, полученных при Московском погроме. Это был человек чистый, не запятнанный никаким дурным делом: в смутные годы он в воровских таборах не бывал и у польского короля милостей не прашивал. Ратное дело он хорошо знал, большое мужество выказал при защите Зарайска от самозванца и потом в Московском побоище.
Послали бить челом Пожарскому. Он отвечал:
– Рад я за православную веру страдать до смерти, а вы изберите из посадских людей такого человека, который был бы со мною у великого дела, ведал бы казну на жалованье ратным людям.
Стали было нижегородские послы раздумывать, кого бы выбрать, но Пожарский не дал им долго думать.
– Есть у вас в городе, – сказал он, – Кузьма Минин. Он человек бывалый: ему такое дело за обычай!
Когда посланцы вернулись в Нижний и сказали о желании Пожарского, нижегородцы стали челом бить Минину, чтобы он потрудился на общее дело освобождения, стоял бы у мирской казны. Минин отказывался до тех пор, пока нижегородцы не написали приговора, что ничего не пожалеют для великого дела.
Весть о том, что нижегородцы поднялись, быстро разносилась, ратные силы стали собираться к ним отовсюду. Пожарский с нижегородцами разослал по городам грамоты, в которых говорилось между прочим следующее:
"Теперь мы, Нижнего Новгорода всякие люди, идем на помощь Московскому государству. К нам из многих городов прибыли дворяне, и мы приговорили имение свое и домы с ними разделить и жалованье им дать. И вам бы также поскорее идти на литовских людей. Казаков не бойтесь: коли будем все в сборе, то всею землею совет учиним и ворам не позволим ничего дурного Делать... Непременно надо быть вам с нами в одном совете и на поляков вместе идти, чтоб по-прежнему казаки не разогнали бы нашей рати".
Грамота эта повсюду читалась на мирских сходках, постановлялись приговоры, собирались деньги. Город сносился с городом. Опять, как по призыву Ляпунова, поднималась Русская земля; но на этот раз вожди вели дело осторожнее – понимали, что не только поляки, но и казаки – враги Москвы; что сближаться с "перелетами" и "шатунами" не следует.
Поход ополчения Минина и Пожарского к Москве
Наступил 1612 год. Весть о новом русском ополчении с целью освобождения Москвы всполошила не только осажденных поляков, но и осаждавших казаков. Поляки и русские изменники потребовали снова от патриарха Гермогена, чтобы он написал нижегородцам увещание оставаться верными Владиславу.
"Да будет над ними милость Божия и от нашего смирения благословение, – отвечал с прежней твердостью старец, – а на изменников да излиется от Бога гнев, а от нашего смирения да будут прокляты они в сем веке и в будущем!"
Скоро после этого несокрушимый старец и "поборатель за веру православную" скончался (17 февраля); умер он, говорят, голодною смертию. Погребли его в Чудовом монастыре.
Заруцкий понял, что ему и его своевольному полчищу грозит опасность от новой земской ратной силы. Подмосковные казаки с начальником своим в это время признали третьего (псковского) самозванца. Попытался было Заруцкий захватить Ярославль, чтобы помешать движению к Москве северного ополчения, но Пожарский предупредил и в начале апреля привел сюда свою рать.
Нелегко было в ту пору снарядить как следует войско. Кроме прежнего оружия: копий, секир разного рода, палиц (булав, шестоперов), входили все больше и больше в употребление турецкие сабли и огнестрельное оружие – ружья и пушки.
При огнестрельном оружии значение охранительного вооружения должно было падать, но все-таки всякие шлемы и латы были еще в ходу – особенно у конных воинов и воевод.
Еще на пути из Нижнего в Ярославль к рати Пожарского присоединялись ополчения из разных приволжских городов. Ярославль был главным сборным местом. Здесь Пожарский остановился надолго: он, видимо, хотел действовать осмотрительно, собрать как можно больше ратной силы и казны, чтобы решить дело освобождения Москвы от поляков наверняка. Задача была теперь ясная: выгнать врагов из Русской земли и выбрать себе всею землею настоящего русского царя. Для того, чтобы выполнить эту задачу, было мало победы над врагом; надо было еще задушить всякую смуту, криводушие и шатость среди русского люда; по всей земле необходимо было установить единодушие. С этой целью рассылались грамоты по разным городам, созывались выборные на общий совет.
"Вам бы, – говорилось в этих грамотах, – пожаловать, помня Бога и свою православную христианскую веру, советовать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разоренье быть не безгосударным, чтобы нам, по совету всей земли, выбрать сообща государя, кого Бог милосердный даст, чтобы Московское государство вконец не разорилось бы. Сами, господа, ведаете, как нам стоять без государя против общих врагов, польских и литовских и немецких людей и русских воров... Как нам без государя о великих государственных и земских делах с окрестными государствами ссылаться?! И по всемирному совету пожаловать бы вам – прислать к нам в Ярославль из всяких чинов людей человека по два и с ними совет свой отписать".
Из этой грамоты видно, что вожди намерены были не только освободить Москву от поляков, но и внести в нее верховную власть и правительство, основанное на воле всей земли.
В то время как русская ратная сила с каждым днем все росла и росла в Ярославле и готовилась положить конец смуте, народ уже вел ожесточенную борьбу с врагами. После смерти Ляпунова земские ратники, недовольные казацким управлением, толпами уходили от Заруцкого. Они составляли отдельные шайки, скрывались в лесах, оврагах, нападали на поляков, рыскавших по окрестностям столицы, искавших припасов. Таких народных борцов называли в насмешку – шишами; но прозвище это скоро стало даже почетным в глазах народа, потому что шиши действовали честно, своих не трогали, не грабили, нападали только на поляков, причем выказывали много молодецкой удали и ловкости. В эти шайки шли люди всех званий: дворяне, дети боярские, посадские и крестьяне. Скоро житья не стало полякам от шишей; особенно сильно вредили они врагу тем, что отбивали у него обозы и мешали собирать продовольствие по деревням. "Бумаги не стало бы, – жалуется один поляк в своем дневнике, – если бы начать описывать бедствия, какие мы тогда претерпели. Нельзя было разводить огня, нельзя было ни на минуту остановиться – тотчас, откуда ни возьмутся, – шиши. Как только роща, так они и осыпят нас... Шиши отнимали запасы наши и быстро исчезали". И выходило, что, награбивши много, поляки привозили в столицу очень мало!
Битва с поляками Ходкевича под стенами Москвы
Три с половиной месяца пробыл Пожарский в Ярославле. Из Троице-Сергиевского монастыря уже торопили его, даже укоряли за медленность; но Пожарский выжидал, чтобы собралось побольше рати и утихли распри и споры между начальными людьми о старшинстве. Для успокоения их пришлось Пожарскому прибегнуть даже к помощи духовного лица, бывшего ржевского митрополита Кирилла...
С тяжелым, конечно, чувством приближалось к Москве русское ополчение; здесь приходилось встретиться с казаками, которые погубили Ляпунова. Было произведено в Ярославле покушение и на жизнь Пожарского тоже казаком. К счастью, число казаков под Москвой было уже невелико: Заруцкий часть полчища увел с собой; он вместе с Мариной и сыном ее Иваном пошел на юго-восток, к степям, думал там навербовать себе новые силы и попробовать посадить на царство этого Ивана.
Число поляков в Кремле тоже сильно убавилось. Многие из них уехали самовольно. Гонсевский сдал начальство полковнику Струсю и тоже уехал. В то самое время, как Пожарский подходил к Москве, туда же спешил польский гетман Ходкевич, чтобы подкрепить осажденных и доставить им припасы. Пожарский успел предупредить его и 18 августа подошел к Москве. Трубецкой и казаки желали, чтобы ополчение это стало вместе с ними, но русские ратные люди, вспоминая участь Ляпунова, заявили:
– Отнюдь нам вместе с казаками не стаивать!
К вечеру 21 августа явились под Москвой и поляки Ходкевича. С ними был огромный обоз припасов; они намеревались провезти их в Кремль. Ходкевич перешел Москву-реку и двинулся к Кремлю с той стороны, где стояла рать Пожарского (у Арбатских ворот), так что ему первому пришлось выдержать напор врагов. Трубецкой со своими полками стоял в стороне; он выказывал намерение ударить на поляков сбоку; для этого послал даже просить у Пожарского в помогу себе конницы; тот отправил ему пятьсот отборных воинов. 22 августа поляки напали на русское ополчение. У Ходкевича были лихие наездники-венгры и украинские казаки. Их натиски трудно было выдерживать русскому ополчению, в котором было много новобранцев. Битва с целью не пропустить подкрепления к полякам в Москву началась с первого часа и кипела до восьмого. "Был бой зело крепок, – говорит современник, – хватались за руки с врагами и без пощады секли мечами друг друга". Казаки Трубецкого не двигались, словно им все равно было, кто одержит верх. Некоторые из них, говорят, даже издевались над нижегородцами, приговаривая:
– Богаты пришли из Ярославля и одни могут отбиться от гетмана!
Казалось, будто бы Трубецкому хотелось, чтобы поляки смяли русское ополчение: он даже не пускал в дело и тех конных сотен, которые прислал ему Пожарский; но они рвались в бой: невтерпеж им было видеть, как поляки теснят русских, и они без приказа Трубецкого кинулись на врагов и своим примером увлекли и некоторых казаков. Гетман был отбит и отступил.
Через день, 24 августа, на рассвете, Ходкевич снова напал на русских, теперь уже с той стороны, где стоял Трубецкой. Польский вождь решился во что бы то ни стало прорваться в Москву и провезти припасы в Кремль. Нападение было так стремительно, что казаки Трубецкого были смяты и принуждены отступить. Поляки уже стояли неподалеку от Кремля и заняли один острожек (небольшое укрепление).
Нижегородцы приуныли. Надо было немедленно выбить поляков с занятого ими места: иначе они легко могли бы прорваться с помощью осажденных в Кремль. Воеводы земского ополчения послали в казацкие таборы к Трубецкому просить помощи, чтобы общими силами ударить на поляков; но казаки не хотели помогать. Тогда Пожарский послал Авраамия Палицына в стан Трубецкого. Авраамий всячески убеждал казаков не жалеть жизни во имя освобождения Москвы, умолял их, даже посулил им раздать всю монастырскую казну, если они пособят Пожарскому. Наконец ему удалось убедить казаков – они помогли нижегородцам; тогда русские с двух сторон ударили на поляков, отбили у них острожек и оттеснили их. Пешие воины засели по ямам, рвам; всюду, где только можно было, попрятались, чтобы не пропустить в город возов с припасами. Бой был во всем разгаре... Минин попросил у Пожарского несколько сот ратников, перешел реку и стремительно ударил на стоявшие за рекой отряды поляков; те не выдержали, дрогнули и побежали. Ратники, засевшие по рвам и ямам, увидевши, что русские гонят поляков, повыскакивали из засады и ринулись на врагов. Загорелась лютая сеча. Ободренные удачей, бросились на поляков и другие русские конные полки. Польское войско было вконец разбито. Ходкевичу оставалось только с остатками своих полков спасаться от Москвы бегством. Несколько сот возов с разными запасами достались победителям. Казаки первые кинулись на добычу и разграбили все дочиста.
Победа над поляками сблизила Пожарского с Трубецким. Раньше они никак не хотели соединиться, а теперь сошлись. Установили одно общее управление, стали делать все сообща. Пожарский был нравом гораздо уступчивее и покладистее, чем Ляпунов, и потому мог поладить с Трубецким. Все радовались сближению вождей. Оповещено было повсюду, что только те грамоты и приказы имеют законную силу, которые писаны от имени обоих вождей. Но казаки с земскими людьми все-таки ужиться никак не могли.
Освобождение Москвы от поляков
Положение осажденных в Кремле было ужасно. Во время боя удалось прорваться туда одному отряду в триста человек, но не на радость осажденным: новые люди только увеличили нужду и голод...
Пожарский, желая освободить Москву без дальнейших потерь, предлагал полякам сдаться; но те с гордостью отказались: они все еще питали надежду, что сам король явится к ним на выручку или гетман Ходкевич, набравшись новых сил, снова придет к Москве и не даст им погибнуть голодной смертью. Со дня на день ужаснее становилось положение поляков; чрез неделю голод достиг страшных размеров. "В истории нет подобного примера, – говорится в современном дневнике, – писать трудно, что делалось: осажденные переели лошадей, собак, кошек, мышей, грызли разваренную кожу с обуви... Наконец, и этого не хватило – тогда ели землю, обгрызали в бешенстве себе руки, выкапывали трупы из земли... Смертность от такой пищи страшно увеличилась".
Из Китай-города поляки были скоро вытеснены, но в Кремле держались еще с месяц – все ждали, не придет ли помощь. Наконец, держаться долее не было уже никаких сил; стали сначала выпускать из московского Кремля боярынь и бояр. Казаки хотели было грабить их, но Пожарский не допустил: он обошелся с ними человечно – устроил их в безопасных местах. Скоро сдались и поляки. Они просили во время переговоров только о том, чтоб их не губили и не отдавали в казацкие руки... Трудно было Пожарскому сдержать казаков, которые грабеж считали своим правом. Пленных поляков разослали по разным городам: ни одного из них не убили и не ограбили.
Изгнание поляков из московского Кремля в 1612. Картина Э. Лисснера
25 октября отворились все кремлевские ворота, и русские торжественно вступили в Кремль. Впереди с крестами и иконами в руках шло духовенство, во главе которого был доблестный Дионисий. В Успенском соборе отслужен был торжественно благодарственный молебен.
В то время, когда полумертвые от голоду кремлевские сидельцы сдавались, польский король Сигизмунд наконец выступил в поход на Москву с Владиславом. Сначала весть об этом сильно всполошила русских, но тревога оказалась напрасною: польский король не мог собрать большого войска и двинулся с ничтожными силами, думая, что ему легко будут покоряться русские города, и ошибся в расчете. Послал он посольство в Москву – уговаривать московское войско признать Владислава; но это посольство даже и в Москву не было впущено. На поклон к Сигизмунду или Владиславу никто не являлся. Поход по безлюдной и разоренной стране не представлял ничего привлекательного: по всем путям бродили ненавистные полякам шиши, хватали и убивали польских воинов, когда те ходили на поиски за продовольствием. Попытался было король взять Волок-Ламский, да не смог... Кончался уже ноябрь, и наступала лютая зимняя стужа. Пришлось Сигизмунду вернуться.
Избрание Михаила Романова на царство
Москва была освобождена от поляков и стала довольно быстро обстраиваться. Теперь надо было выполнить вторую половину задачи, ради которой поднялась русская сила с Мининым и Пожарским, – выбрать своего русского царя и положить конец всяким проискам поляков и шведов. Когда Делагарди прислал сказать, что королевич Филипп едет уже в Новгород, то в ответ на это в Москве сказали послу:
– У нас и на уме того нет, чтоб нам взять иноземца на Московское государство!
Разосланы были грамоты, чтобы в освобождённую от поляков Москву немедленно присылали выборных людей, крепких и разумных, духовных лиц, дворян, боярских детей, торговых, посадских и уездных людей.
Когда выборные съехались, назначен был трехдневный строжайший пост. Служили по церквам молебны, чтобы Бог вразумил выборных.
Постановили прежде всего, чтобы отнюдь не выбирать ни иноземца, ни сына Марины. Когда начались выборы, то происходило немало смуты и волнения. Хотя чаще всего слышалось имя юного Михаила Федоровича Романова, но нашлись между боярами честолюбцы, которые сильно домогались получить царский венец, засылали своих людей к выборным, пытались подкупить голоса. Были сторонники у князя Василия Голицына, который в то время с митрополитом Филаретом был в руках у поляков. Нашлись лица, говорившие, что следует возвратить венец Василию Ивановичу Шуйскому. Говорили и в пользу избрания на престол старика князя Воротынского. Казалось, снова настанут неурядицы в Москве на радость врагам; но, к счастью для Русской земли, пререкания и волнения были только в среде именитых людей, бояр и сановников; дворяне, служилые люди, народ и казаки стояли за Михаила Федоровича. Толпа дворян, боярских детей и казацких старшин обратилась к Авраамию Палицыну, который жил тогда в Москве, на Троицком подворье, представили ему челобитную с множеством подписей и просили его, чтоб он предъявил ее всему собору, боярам и всем земским людям. В челобитной говорилось, что все просят избрать Михаила Федоровича. Авраамий передал собору эту грамоту. В это же время прибыл посол из Калуги с челобитной от всех калужан и жителей северских городов, – все они желали на царство Михаила.
Романовых особенно любил народ. Анастасия и Никита Романович жили в народной памяти, вошли даже в песни народные; притом род Романовых не был запятнан в глазах народа никаким дурным делом, вынес много горя и напрасных гонений при Борисе Годунове, а главный представитель этого рода в Смутное время, в пору общей шатости и малодушия, выказал необычайную твердость духа, отстаивал непоколебимо выгоды своего отечества, подобно Гермогену. Немудрено, что лишь только речь зашла о выборе царя, то большая часть выборных остановилась на юном сыне Филарета. Не миновать бы, конечно, ему самому престола, если бы он не был духовным лицом.
21 февраля все выборные собраны были на Красную площадь Москвы. Сплошная пестрая толпа наполняла ее. Именитые люди взошли на Лобное место. Но им не довелось и говорить к народу. Не успели они ещё произнести и вопроса, как раздался громкий крик всего собравшегося на площади люда:
– Михаил Федорович Романов будет царь-государь Московскому государству и всей Русской державе!
Памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве. Скульптор Иван Мартос
4 ноября 1612 года был освобожден от поляков Китай-город, а польско-литовские интервенты, за два года до этого на легальных основаниях пришедшие в Москву, были вынуждены укрыться в Кремле, обрекая себя на голод и поражение.
Дипломатические ошибки
Одной из коренных проблем поляков в истории интервенции стала их абсолютная неспособность договариваться и принимать слаженные, выгодные для всех сторон решения. Всё началось с того, что гетман Жолкевский, чьи войска стояли под Москвой с августа 1610 года, был против того, чтобы идти в Москву. Он прекрасно понимал, что содержание огромной массы людей может привести к банальной нехватке ресурсов, но давление со стороны ротмистров полка Зборовского, которые угрожали отказом от службы, а также нажим Сигизмунда III пересилили его опасения. Позже, когда Жолкевский уходил из Москвы для переговоров с Сигизмундом, он оставил в городе гарнизон под началом референдария литовского Александра Гонсевского. Ни к чему хорошему для поляков это не привело: с Сигизмундом Жолкевский так и не договорился, а в Москве вспыхнуло восстание.
Измена казаков
Ещё одной роковой неудачей поляков стала измена "тушинских казаков". Смерть Лжедмитрия в декабре 1610 года поставила казаков во главе с Иваном Заруцким и Андреем Просовецким в непростое положение, из которого они нашли единственно-верный выход, а именно - присоединились к первому народному ополчению. Значительные силы, приведенные ими под стены Кремля, серьезно усилили ополчение.
Восстание 1611 года
Александр Гонсевский правил в Москве, что называется, "твердой рукой", но твердости в его управлении было очевидно больше, чем мудрости. Желая упредить беспорядки, которые могли возникнуть из-за распространения вести о Первом ополчении, Гонсевский спровоцировал столкновения в Москве, которые привели к ожесточённым боям, тотальному усмирению населения. По некоторым данным погибло до 7 тыс. москвичей. Погорела большая часть Москвы, сгорели Белый и Земляной города. Передовые отряды ополчения, возглавляемые Пожарским, Батурлиным и Колтовским заставили поляков отступить. Не придумав ничего более убедительного, поляки начали жечь Москву. Специальные отряды поджигали город с разных сторон, многие церкви были разграблены и разрушены. Поляки оказались запертыми в Кремле.
Плохая логистика
Огромные проблемы возникли у поляков из-за отсутствия налаженной системы снабжения. В вооружённых силах Речи Посполитой ещё не было централизованной квартирмейстерской службы. Ни на уровне хоругви, ни тем более полка, не было человека, ответственного за снабжение данного подразделения продовольствием. Это вызывало не просто неприятности, а стало настоящей трагедией польских войск, особенно после того, как они оказались в осажденном Кремле. В конечном итоге, именно проблема с логистикой, с невозможностью доставить польским войскам провизию, стала решающим фактором.
Голод 1612 года
Страшной страницей в истории польско-литовской интервенции стал голод 1612 года. Жуткие подробности его пересказывать смысла нет. Достаточно сказать о том, что вовсю процветало людоедство. Установился даже своеобразный прейскурант на те или иные части тел. Во второй половине октября голод, дезертирство и упадок дисциплины достигли апогея. Из-за рыскающих банд людоедов передвижение по улицам Кремля и Китай-города после наступления темноты было крайне рискованным. Интересной подробностью, характеризующей уровень голода осажденных поляков, является версия о том, что библиотека Ивана Грозного, "либерия", которую до сих пор не могут найти, была съедена как раз во время осады Кремля.
Не признали...
Знали бы поляки, заточенные в Кремле, что вместе с ними осаду переживает будущий русский царь, первый из династии Романовых... История России могла пойти совсем по другому пути, если бы в те дни всё сложилось немного по-другому. Подожди поляки ещё неделю, дойди обозы с провизией, или вдруг, по какой-то причине не переживи осаду Михаил Фёдорович...
Нарушенное обещание
Несмотря на обещание о помиловании, большая часть польского гарнизона была перебита казаками прямо во время сдачи. 9 ноября Пожарский и дворяне начали отправлять группы пленников по городам в провинции. Там, однако, их ожидала трагическая судьба. Прибывших поляков попросту истребляли. Удалось уберечься только самым "полезным" пленникам, которые могли быть полезны. Только в 1619 году, согласно Деулинскому перемирию, произошёл размен пленными.