В советское время о Первой мировой войне было принято отзываться как о чуждой народу и неудачной. Имена героев сознательно замалчивались: им не ставили памятники, об их подвигах не говорилось в учебниках. Был забыт и подвиг военного духовенства. Только в последние годы стали известны имена военных священников, выполнявших на войне свой пастырский долг, и совершенные ими подвиги.
Ярких священнослужителей, прошедших по дорогам войны, было немало. Так, в рядах военного духовенства некоторое время находились архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе) и епископ Дмитровский Трифон (Туркестанов). В качестве военных пастырей и проповедников на войне побывали архимандрит Нестор (Анисимов) и иеромонах Николай (Ярушевич), впоследствии митрополиты, а также известные фило-софы иереи Павел Флоренский, Валентин Свенцицкий и др.
Как и в мирное время, задача военных пастырей состояла прежде всего в совершении таинств и в проповеди Евангелия. Во время сражения, в соот-ветствии с инструкцией, местом пребывания военного священника был передовой перевязочный пункт(1). Сюда доставляли раненых, которых нужно было исповедовать и причащать. Священники должны были иметь и медицинские навыки, чтобы в случае необходимости помочь врачам и с
анитарам в их работе. В перерывах между боями пастырь служил молебны на позициях и беседовал с воинами. В задачу священника входило также и погребение убитых. Удивительно, но примеры подлинного героизма имели место всюду - и в тыловых госпиталях, и на передовой.
Подвиг, но не обязанность
Представление о подвигах военного духовенства часто сводится к стереотипу, что священнослужители на войне в случае необходимости вели воинов в атаку. Но с пастырской точки зрения, этот подвиг вызывал споры. Протопресвитер Георгий Шавельский, признавая в таком проявлении героизма высшую любовь к ближнему, всё же был против того, чтобы вводить подобный подвиг в обязанность, ибо это превратило бы служение пастыря в воинское служение (2). Однако патриотический подъем был столь велик, что таких случаев было немало.
24 июня 1915 года совершил подвиг иеромонах Ниловой пустыни Тверской губернии Амвросий (3). Во время боя у деревни Бобы Ново-Александрийского уезда (Польша), когда гренадеры дрогнули, герой-иеромонах с крестом в руках повел их в бой. Немцы были опрокинуты, но сам о. Амвросий погиб (4). Известен и другой случай. 29 августа 1914 года полку, в котором исполнял свои обязанности иеромонах Феликс (Носильников), было приказано перейти в наступление. Видя, что солдаты колеблются, пастырь, выйдя вперед, вдохновенной речью и собственным примером увлек солдат в атаку. Когда же наступление захлебнулось, иеромонах Феликс отказался отступать и с 30 солдатами остался на переднем крае под постоянным обстрелом.
В бою 19 октября 1916 года погиб священник 318-го Черноярского полка Александр Тарноуцкий. Смерть настигла пастыря, когда он с крестом в руках шел впереди своего полка. Подоб-ного рода подвиг совершил в том же году и священник Василий Шпичак. Драгунский Казанский полк, где служил отец Василий, получил приказ наступать на австрийцев. Однако в полку возникло замешательство. Тогда о. Василий понесся вперед на своей лошади с криком «За мной, ребята!», а за ним, вдохновленный его примером, и весь полк (5). Известны имена других пастырей, водивших воинов в атаку. Это протоиерей Сергий Соколовский, священники Виктор Кашубский, Иоанн Терлицкий, Иоанн Долищинский, Михаил Дудницкий.
В окопах
Некоторые священники погибали во время совершения треб и проповеди на передовых позициях.
Один из наиболее ярких примеров подвижничества и героизма - служение священника Александра Вознесенского. Этот пастырь окончил Ярославскую духовную семинарию и Московскую духовную академию, несколько лет служил в Праге, где изучал движение последователей Яна Гуса. Результатом этих исследований стал объемный труд о гуситском движении, к которому приложена переписка Гуса. Отец Александр - автор акафиста благоверному князю Вячеславу Чешскому, он также перевел на чешский язык несколько церковных служб. Дальнейшее служение священника Александра было связано с армией, где ему удалось установить хорошие отношения с солдатами. С ними он говорил просто, свою образованность никогда не выставлял. «Не раз удивлялся выносливости его, - вспоминал священник Г.Кармазин, - когда, невзирая на последствия паралича ноги, он бодро шел в ряду солдат, ведя на ходу беседу с ними».
В годы Первой мировой войны отцу Александру не раз приходилось вести свой полк в атаку. Часто под огнем врага он напутствовал умирающих и погребал усопших. 8 июля 1915 года у местечка Покрой (Литва) ему пришлось совершать погребение под огнем тяжелой артиллерии неприятеля. Священник вспоминал: «Копали могилы лежа, и я, лежа … в окопе, отпевал убитых… Ночью все отошли, а меня об отходе не предупредили. Пришлось идти ощупью, без карт и проводника, едва к немцам не попали». Выполнение обязанностей не мешало аскетической жизни священника. Незадолго до смерти он обратился к бывшему ректору Московской духовной академии архиепископу Антонию (Храповицкому) с просьбой благословить его на уход в монастырь. Однако архипастырь не советовал отцу Александру бросать полк до конца войны. Пастырь остался в действующей -армии, хотя жизнь вел монашескую, а у себя в доме допоздна читал службы и акафисты. Священник предчувствовал свою кончину. Летом 1915 года, проходя со священником Сергием Флоринским по деревне Даугишки, он остановился у развилки дорог, где был установлен крест. «Вот здесь, - сказал пастырь, - на этом месте, похороните меня; гроба не нужно, похороните как солдата, наденьте только черную рясу».
Жизнь пастыря оборвалась 6 августа 1915 года. Отслужив молебен, отец Александр пошел в окопы кропить солдат святой водой. Здесь священник был смертельно ранен пулей и скончался через десять минут. Как и завещал отец Александр, его похоронили у развилки дорог у деревни Даугишки (предположительно на территории Литвы), но, вопреки его просьбе, в гробу и в полном облачении6.
Cмерть в окопах принимали и другие пастыри. Так, 8 мая 1915 года погиб священник Филипп Горбаневский, состоявший до войны законоучителем Елисаветинской женской гимназии в Москве. Он ушел на войну добровольно. В окоп, где находился пастырь, попал неприятельский снаряд. О. Филипп был смертельно ранен (7). До последнего дыхания исполнял свой пастырский долг и протоиерей Иоакинф Седлецкий (2-й Лейб-Уланский Курляндский полк). 12 августа 1916 года, во время посещения окопов, пастырь был сражен пулей в лоб (8).
Рядом с ранеными и убитыми
Нелегким и опасным было служение пастырей на перевязочных пунктах. 19 мая 1915 года на передовом перевязочном пункте близ местечка Краковец (Львовская область) погиб священник Алексий Мисевич. Противник обнаружил перевязочный пункт и начал обстреливать его тяжелыми снарядами. Один из снарядов упал на крышу здания. О. Алексий получил сильную контузию и скончался от разрыва сердца (9).
Служение в госп
италях таило и другую опасность - риск заражения. Среди пастырей, погибших в этих условиях, можно вспомнить священника Гавриила Поповиченко. 18 июля 1914 года он был призван по мобилизации в действующую армию, был полковым, а затем госпитальным священником. Той же осенью в городе Самборе (Львовская область) находилось несколько госпиталей, многие из которых не имели своих священников. Отец Гавриил вызвался исполнять пастырские обязанности в Ферганском лазарете для острозаразных больных. Благочинный был против и предлагал отправить вместо отца Гавриила одинокого священника или иеромонаха. Однако Поповиченко настоял, чтобы в этот лазарет взяли именно его.
«Кто хотя бы раз побывал в подобных госпиталях, - писал современник, - тот поймет всю тягость служения в них. Смело можно сказать, что более тяжелые впечатления едва ли откуда еще можно вынести. Это - палаты живых мертвецов, со страшно худыми, изнуренными, истомленными лицами, с блуждающими воспаленными или почти потухающими взорами догорающей жизни, где вы слышите постоянные стоны или горячечный бред, - где вас окружает страшно тяжелая атмосфера с постоянною опасностью заразы, которая медленно, но верно подточит ваш организм, - где всюду чувствуется присутствие смерти, которая зорко сторожит свои жертвы». В таких условиях и служил отец Гавриил. Весной 1915 года он заразился сыпным тифом и скончался 26 мая того же года. У него остались жена и четверо детей (10).
Настоящий героизм проявляли пастыри и при погребении умерших.
Труд этот был не таким простым, как может показаться. Собирать убитых с поля боя, в то время как полк ушел вперед, было очень сложно. Священник порой должен был разыскивать тела умерших на огромных площадях. «По полю нашего первого сражения, - писал священник М.Щербаков, - я ездил 20, 21, и 22 августа, но объездить, исследовать его я не мог. Линия наступления нашего полка имела в ширину версты три, наступление мы повели почти за 6 верст от линии окопов противника и гнали противника с его позиции версты 2–3. Значит, нужно было исследовать приблизительно 25 квадратных верст. Здесь было несколько деревень, леса, пахотные поля, пески, кустарники, болота».
Согласно действовавшему положению, хоронить убитых должны были местные жители под руководством священника. Создавались также команды для рытья могил, состоявшие обычно из санитаров и музыкантов. Однако на практике в районе сражения никаких жителей могло и не быть, а погребальные команды часто оказывались далеко. Два человека (священник и псаломщик), конечно же, не смогли бы собрать убитых в одно место, выкопать могилу и поставить крест. Пастырь каждый раз сам разыскивал помощников для совершения погребения и привлекал случайных людей (11). Следует добавить, что поиск убитых и их погребение приходилось порой совершать и под обстрелом. Нередко священники погибали. Так, в ночь с 21 на 22 мая 1915 года, близ города Любачева (Польша), вынося с поля боя и погребая убитых, погиб известный миссионер священник Елпидий Осипов. Неприятельский снаряд разорвался так близко к пастырю, что санитары смогли найти только некоторые части его тела, которые опознали по одежде (12). 22 января 1916 года у селения Глиница (Белоруссия) был убит разрывной пулей священник Александр Язловский, убиравший с поля боя убитых вместе с четырьмя солдатами (13).
Несли подвиг своего служения и флотские священнослужители. В октябре 1914 года на минном заградителе «Прут» погиб иеромонах Антоний (Смирнов). Пастырь отказался уйти с тонущего корабля, чтобы не занимать место в шлюпке. «Спасайтесь сами; вы 
молоды, а я уже пожил на белом свете и стар», - сказал отец Ант
оний. Пастырь осенил -спасающихся воинов крестом и скрылся внутри корабля, который вскоре погрузился в воду (14).
В плену рядом с паствой
Немалое количество военных священников оказалось в плену. И там они находились на своем посту - рядом с паствой. Свой священнический долг они продолжали выполнять и в условиях лагерной жизни, разделяя с воинами все лишения и скорби.
Лишения действительно были серьезными. По словам священника Николая Болбочана, жизнь в лагере была настолько тяжелой, что «многие священники не выдержали этих условий и, разбитые нравственно и физически, обратились в инвалидов и были отпущены в Россию, некоторые из них уже умерли». По свидетельству отца Николая, зимой в его бараке замерзала вода в ведре. Скудным было и питание: «Утром “кофе”, состоящий из сваренных тертых диких каштанов и цикория без молока и сахару; в 12 ч. дня вареный горох, брюква, либо кормовая морковь; в 6 ч. вечера похлебка из кукурузной муки с примесью 25% деревянных опилок. Получать обед со стороны в большинстве лагерей запрещено». Неудивительно, что отец Николай Балбочан за 23 месяца плена был доведен до туберкулеза и выжил только благодаря тому, что был отпущен в Россию, когда болезнь была еще в начальной стадии.
Не вернулись из плена священник 128-го Старооскольского полка Владимир Кавский, умерший от бронхита, а также исполняющий пастырские обязанности в 301-м полевом запасном госпитале иеромонах Иоанн (Жук). Вскоре по возвращении из плена умерли священник Новогеоргиевского военного госпиталя Леонид Стефанов, а также священник Георгий Громов. Последний во время атаки 27 марта 1915 года получил контузию в голову и был взят в плен, причем многие воины полка считали его погибшим (15). Однако отец Георгий выжил. Проведя 16 месяцев в Вегшейдте под Линцем, в лагере для пленных офицеров, он вернулся в Россию и был назначен в 280 Сурский полк. Осенью 1917 года пастырь уехал в отпуск в -село Суздальское Томской епархии, где скоропостижно скончался 17 ноября 1917 года (16). Конечно, контузия и пребывание в плену сыграли в этой преждевременной смерти (отцу Георгию было чуть более 50 лет) не последнюю роль.
Выполнение пастырских обязанностей в таких условиях было делом необходимым, но зачастую непростым. В первую очередь нужно было наладить совершение богослужения. Находясь вдали от родины, в окружении враждебно настроенных, иноверных людей, пленные солдаты и офицеры испытывали тоску по всему, что было связано с Отечеством и Церковью. Богослужение давало возможность не только соединиться с Богом, но и окунуться в привычную атмосферу православного быта. Иерей Антоний Жукович вспоминал, что во время совершения им первого богослужения рыдания плачущих заглушали пастырские возгласы - большего благоговения священник не видел никогда.
Но совершать богослужения удавалось далеко не всегда. Лагерное начальство явно не желало доверять духовное окормление военнопленных русским по национальности священникам и всячески этому препятствовало. Русские пастыри не допускались, например, в специальные лагеря для пленных украинцев, которых немецко-австрийское командование старалось привлечь на свою сторону. В таких лагерях пленных не ограничивали в богослужениях, им даже разрешали строить храмы с колокольнями. Служили здесь православные священники, граждане Австро-Венгрии, в основном галичане и буковинцы (17). Для окормления русских военнопленных немецко-австрийское командование также старалось выделить священников - граждан своих стран (18).
Однако найти необходимое количество священников для всех лагерей в Германии и Австро-Венгрии было невоз-можно. Лагерному начальству приходилось мириться с тем, что богослужение для военнопленных брали на себя пленные священники. Формально не возражая против проведения служб, руководство лагерей на деле часто препятствовало священникам выполнять свои обязанности. Иерей Антоний Жукович, например, писал, что немцы разрешили ему совершить богослужение лишь через месяц после его настойчивых требований. Однако разрешение на проведение служб еще не значило, что они будут проходить беспрепятственно. «Местное лагерное начальство, - вспоминал пастырь, - в лице командиров, унтер-офицеров и даже нижних чинов всевозможными мерами всегда препятствовало свободному и спокойному отправлению богослужения <…> Бывали и такие случаи, что наружные часовые лагеря не давали мне и конвоиру пропуска в лагерь, выдерживали меня у лагеря по несколько часов, и я ни с чем возвращался в свое помещение - в городские казармы» (19).
По-разному относилось немецко-австрийское командование и к пастырской проповеди. В некоторых лагерях священникам позволялось произносить проповеди, которые были необходимы не только для духовной поддержки воинов, но и для предотвращения отпадения в секты, ибо среди русских пленных активно велась пропаганда штундо-баптизма (20). Однако есть сведения, что такую свободу давали далеко не всем пастырям. Были лагеря, в которых запрещалась не только проповедь, но даже разговоры с военнопленными. Пастыри вспоминали, что видеть соотечественников и не иметь возможности побеседовать с ними было невыносимо тяжело. Недоверие к священникам со стороны немцев было порой настолько велико, что даже напутствовать умирающих разрешалось в исключительных случаях, например, когда они были фактически без сознания(21).
И всё же пастырям удавалось добиваться и совершения богослужений, и даже произнесения проповедей. В некоторых лагерях, где было -несколько священников, службы проходили ежедневно (22).
На двух фронтах
Списки священнослужителей, пострадавших в годы войны, публиковались в «Вестнике военного и морского духовенства». Согласно этим спискам, в Первую мировую войну, начиная с 1914 года по октябрь 1917 года, было убито 25 священников, от ран и болезней умерло 54 священника, несмертельные раны получили 80 священнослужителей. Через немецко-австрийский плен прошло 76 военных священников. На самом деле пострадавших было больше - во-первых, не все ранения фиксировались, во-вторых, немало священников умерло от ран по возвращении домой.
Свою верность Христу многие военные пастыри засвидетельствовали после катастрофы 1917 года. Хранимые Богом на поле сражения, они были приговорены к смертной казни новой властью. Вот имена некоторых из них: протоиерей Михаил Чафранов (служил в Севастополе), расстрелян в декабре 1917 года; главный священник Юго-Западного фронта протоиерей Василий Грифцов, убит в 1918 году; священномученик Алексий Ставровский, расстрелян в 1918 году как заложник в ответ на убийство руководителя Петроградской ЧК М.Урицкого. Это также военные пастыри - священномученики Сергий Флоринский, Алексий Сабуров, Николай Пробатов, Стефан Хитров. Чудом избежали расстрела глава военного руководства протопресвитер Георгий Шавельский и главный священник Черноморского флота протоиерей Роман Медведь.
Однако большая часть бывших военных священников погибла уже в годы сталинского правления. В 1929 году в Соловецком лагере умер священномученик архиепископ Воро-нежский Петр (Зверев). Массовые расстрелы духовенства, как известно, прошли в 1937–1938 годах. В эти годы было расстреляно немало архиереев и священников, ранее служивших в действующей армии. Среди них - священномученики епископ Белгородский Антоний (Панкеев), епископ Тульский Онисим (Пылаев), епископ Бежецкий Аркадий (Остальский), епископ Екатеринбургский Аркадий (Ершов), епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин), протоиерей Василий Ягодин, а также преподобномученики игумен Гавриил (Владимиров), иеромонах Иосиф (Шахов) и другие. В 1937 году вскоре по возвращении из лагеря умер священноисповедник протоиерей Роман Медведь. Здоровье пастыря было настолько подорвано, что сотрудники НКВД, пришедшие в очередной раз арестовать его, в последний момент передумали.
***
В годы Первой мировой войны планировалось создание книги памяти русских героев. Разумеется, после революции проект этот так и не был осуществлен. Однако в настоящее время создание такой книги представляется вполне возможным. Достойное место на ее страницах могли бы занять и священники, выполнявшие в годы войны свой долг. А долг их потомков - стремиться к тому, чтобы эти имена не были забыты.
Примечания
1 Вестник военного и морского духовенства (далее ВВиМД). 1914. № 17. С. 598.
2 Шавельский Г., протопр. Православное пастырство. СПб.: РХГИ. 1996. С. 504.
3 Рыбаков В. † Иеромонах Амвросий // ВВиМД. 1915. № 18. С. 565.
4 А. С., свящ. Памяти иеромонаха Амвросия // ВВиМД. 1915. № 17. С. 542.
5 Шавельский Г., протопр. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. М., 1996. Т. 2. С. 103–104.
6 Кармазин Г., свящ. Памяти героя священника о. Александра Павловича Вознесенского // ВВиМД. 1916. № 5. С. 143–145; Анненков А. Славная смерть военного пастыря // ВВиМД. 1915. № 18. С. 570; † Памяти пастыря-героя // ВВиМД. 1915. № 17. С. 540
7 Титов А. Священник-герой // ВВиМД. 1915. № 13–14. С. 424–426.
8 Матковский, полковник. Славная смерть пастыря // ВВиМД. 1916. № 19. С. 596.
9 Рыбаков В., свящ. Памяти о. Алексия Мисевича // ВВиМД. 1915. № 21. С. 664.
10 Там же. В. Р., свящ. † Священник о. Гавриил Поповиченко // ВВиМД. 1915.
№ 15–16. С. 496–497.
11 Щербаков М., свящ. Письма из действующей армии // ВВиМД. 1915. № 5.
С. 134; № 6. С. 179–180.
12 В. Р. Памяти священника Е.М. Осипова // ВВиМД. 1915. № 15–16. С. 495.
13 Подвиг священников N Кубанской пластунской бригады С.Тихомирова и А.Язловского // ВВиМД. 1916. № 6. С. 189.
14 Геройская смерть иеромонаха транспорта «Прут» Антония // ВВиМД. 1914.
№ 22. С. 764.
15 Церковно-общественная мысль (ЦОМ). 1917. № 1. С. 48; № 7. С. 30; № 10.
С. 27–28; † Полковой священник Владимир Андреевич Кавский // ВВиМД. 1915.
№ 13–14. С. 438; Вести из плена // ВВиМД. 1915. № 19. С. 603; Руфимский П. свящ. На ратных полях // ВВиМД. 1915. № 17. С. 534.
16 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 954.
17 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 483, 486.
18 Сукачев В., свящ. В плену // ВВиМД. 1915. № 21. С. 662.
19 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 483.
20 ЦОМ. 1917. № 10. С. 27.
21 Жукович А. свящ. Из воспоминаний пленного священника // ВВиМД. 1916.
№ 15–16. С. 482–484.
22 Священники в плену // ВВиМД. 1915. № 23. С. 728.
Священники сопровождали воинов издревле, однако до начала XVIII в. служение военных пастырей не было упорядоченным. При царе Петре I их деятельность стала регулироваться Уставом, вследствие чего из священнического сословия постепенно стала выделяться группа пастырей, непосредственно связанная с армией и флотом. При императоре Павле военных священников возглавил главный обер-священник армии и флота. С 1890 г. военное духовенство находилось в подчинении протопресвитера армии и флота. Пастыри, служившие в военно-духовном ведомстве, не зависели от епархиального архиерея, а подчинялись непосредственно протопресвитеру. К началу Первой мировой войны во главе военного духовенства стоял протопресвитер Георгий Шавельский (1871–1951).
По целому ряду причин в ряды военного духовенства хотели попасть многие. В значительной степени это было связано с материальной заинтересованностью. Если приходской священник в начале XX в. имел в среднем 500–600 рублей в год, то полковой - 900 рублей. Городские и особенно сельские клирики нередко нуждались: например, митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал, какой мукой было для его отца-священника добыть лишние 10–15 рублей, чтобы оплатить учебу детей. Военные же пастыри с такой проблемой не сталкивались.
К началу Первой мировой войны в русской армии и на флоте было 730 священников и 150 диаконов (ГАРФ. Ф. 1486. Оп. 1. Д. 8. С. 417). Однако с началом боевых действий количество военных пастырей резко возросло за счет духовенства, мобилизованного из епархий, и достигло 5 тыс. человек. Определить точное число прошедших через армию и флот священнослужителей довольно сложно: состав военного духовенства менялся из-за того, что некоторые священники возвращались в епархии, а на их место приходили другие. Кроме того, некоторые пастыри служили в санитарных отрядах и поездах.
Кронштадтский Богоявленский Морской Собор. 1913 г.
Постройка походной церкви солдатами Духовщинского полка. Действующая армия. 1915–1917 гг.
Протопресвитер Александр Шабашев, награжденный наперсным крестом с Георгиевской лентой, полковой священник 233-го пехотного Старобельского полка
Андрей Кострюков
I. Актуальность исследования.
В связи с объявлением 2012 года годом Российской истории особую значимость приобретает исследование роли Православия и русской Православной церкви в победу русского оружия в наиболее сложные и драматичные периоды российской истории.
Целью нашего исследования - изучение духовно-нравственного подвига православного русского воинства, совершенного в разные исторические периоды, когда решалась судьба существования самой русской государственности, народа, его культуры и веры, как основной духовной составляющей жизни человека.
Задачи исследования - представить в хронологической последовательности деяния Русской православной церкви по единению духовно-нравственных сил русского народа в противодействии силам, пытающимся изменить сам ход нашей истории, стереть название самой большой и непокорной страны с политических карт, уничтожить величайшую в мире культуру и её носителя - Великий русский народ.
Методы исследования. Ограниченные сроки и прогнозируемый вследствие этого объем исследования позволили применить следующие методы:
Анализ нормативно-правовых документов по теме исследования;
Использование цифровых образовательных ресурсов сети Интернет;
Анализ и систематизация материала;
Представление материала по теме конференции «Новомученники Российские» в форме электронной презентации, текстового сопровождения и сообщения по теме исследования.
II . Роль православного русского духовенства в победе русского оружия на Куликовом поле.
История Древней Руси 14 века - это история тяжкой и кровавой борьбы за осознание себя целостным самостоятельным государством.
День 8 сентября 1380 года станет началом освобождения Руси от монгольского ига. Великий русский историк Василий Осипович Ключевский так оценивает значение битвы: «Политические результаты победы на Куликовом поле трудно переоценить. Успех русского оружия разрушил прежнее убеждение в непобедимости Золотой Орды, увеличил число сторонников объединительного процесса и сообщил московскому князю значение национального вождя Северной Руси».
Исторические документы донесли до нас описание событий, предшествующих битве. Накануне сражения, 18 августа 1380 года благоверный князь Московский Димитрий испросил у преподобного Сергия Радонежского благословение на Куликовскую битву и просил также дать ему в подкрепление двух воинов - братьев Пересвета и Ослябю. Призвание монахов-ратников имело в первую очередь духовное значение. Преподобный Сергий дал им "вместо тленного оружия нетленное - крест Христов, нашитый на схимах, и велел вместо золоченых шлемов возложить на себя". Напутствуя воинов-иноков, преподобный Сергий сказал им: "Мир вам, братья мои, крепко сражайтесь с погаными татарами как добрые воины за веру Христову и за все православное христианство. Перед началом битвы состоялся суд (поединок) инока Пересвета с опытнейшим монгольским воином Челубем, посвященным в высший бон секты воинов - ”бон(г)-пон". По сказанию, он был непобедим: он выдержал 300 боев, и во всех враг был повержен! Поэтому с ним мог справиться не просто ратник, но воин Христов, облеченный духовною, Божией силою.
После одерженной победы князь Дмитрий вещал Сергию Радонежскому: «Твоими, отче, любимцами, а моими служебниками победил своих врагов. Твой, отче, вооружитель, названный Пересветъ, победил подобного себе. А если бы, отче, не твой вооружитель, то пришлось бы, отче, многим христианам от того пить горькую чашу!» С тех пор инок Пересвет причислен к лику святых, и служат по нему и всем убиенным на поле Куликовом поминальную Великую Панихиду из года в год, покуда стоит Россия!
(Святые воины Преподобные Александр Пересвет и Андрей Ослябя (Радонежские). (ikonodel.ru/ikonograf/ikonografia/peresvet_i_oslyabya.htm)
III . Подвиг народа и православного русского духовенства в Отечественной войне 1812 года.
В десятой главе романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» есть строки:
«Гроза двенадцатого года настала,
кто нам тут помог - остервенение народа,
Барклай, зима иль русский Бог?».
Частичным ответом на вопрос писателя о роли православной веры и её служителей может стать анализ документальных сведений об участии русского духовенства в Отечественной войне 1812 года.
В ответ на царский манифест во всех новообразованных полках русской регулярной армии и полках народного ополчения начинают служение полковые священники. Согласно данным архива Синода, в 1812 г. в ведомстве армейского духовенства состояло 240 человек, около 200 из них участвовали в Отечественной войне. 14 полковых священников получили во время войны ранения и контузии. Священник Черниговского драгунского полка Забуженков погиб в Бородинском сражении.
Священник 19-го Егерского полка - Василий Васильковский - участник Витебского и Малоярославецкого сражений. Он стал первым георгиевским кавалером, получив в награду орден Святого Георгия 4-го класса. Умер во Франции в 1813 году, во время заграничного похода.
В жертву на алтарь Отечества приносились и материальные ценности Русской православной церкви. В архиве Священного Синода хранятся рапорты архиереев 32 епархий о пожертвованиях на нужды народного ополчения, согласно которым было собрано 2405076 руб. 60 коп. ассигнациями, 20761 руб. 89 коп. серебром.
Что касается русского солдата, то он, с Божьей помощью и ведомый мудрыми военноначальниками, не только освободил Россию от неприятеля, но в который раз стал освободителем Европы, снискав этим уважение и память потомков!
(Ю.А. Кобяков «Русская Православная Церковь в войне 1812 года». topwar.ru)
(Вячеслав Котков «Военное Духовенство России».
IV . Единение церкви и государства в период Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов.
Сложными и противоречивыми были отношения Советского государства и Русской православной церкви в предвоенные годы.
Невозможно отрицать гонения и репрессии по отношению к русскому духовенству и разрушение храмов, проведение массовых антицерковных акций и конфискацияю церковного имущества в интересах государства.
В то же время нельзя отрицать и тот факт, что население Советского Союза в большинстве своем оставалось религиозным! С началом войны общая угроза заставила забыть взаимные обиды и консолидировать силы народа для отпора врагу. Обращения патриаршего местоблюстителя Сергия к верующим и И.В. Сталина к гражданам Советского союза имеют общий духовный посыл - единение всех сил для победы над врагом. Эта закономерная, объяснимая двойственность духовно-нравственного выбора простого человека отражена в стихотворении К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», написанном в самые горькие дни осени 1941 года.
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в Бога не верящих внуков своих.
Помимо этих трепетных молений были и иные церковные деяния, приближающие общую для атеистов и верующих Великую победу.
Церковь сразу обратила внимание верующих на то, что гитлеровская пропаганда лицемерно обещает вернуть нашему народу религиозную свободу. Наоборот, фашизм ставит своей целью уничтожение всех религиозных конфессий на территории СССР и замены их сектантскими, языческими и оккультными организациями. Поэтому, защищая территорию нашей Родины, мы защищаем и право на сохранение нашей традиционной веры. "Не свастика, а Крест призван возглавить нашу христианскую культуру, наше христианское жительство", - писал митрополит Сергий в пасхальном послании 2 апреля 1942 года.
Начинаются сборы средств в помощь фронту среди верующих на подарки воинам, на содержание раненых, осиротевших детей.
По инициативе Церкви проводится сбор средств для создания танковой колонны им. Дмитрия Донского, затем - на авиационную эскадрилью. Всего за годы войны от РПЦ в Фонд обороны было внесено более 300 млн. руб.
Активную роль РПЦ в противостоянии захватчикам высоко оценило руководство партии и государства. В телеграмме Местоблюстителю митрополиту Сергию от 25 февраля 1943 г. И.В.Сталин писал: "Прошу передать православному духовенству и верующим, собравшим 6 миллионов рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии".
Патриотическая деятельность РПЦ и её руководства в первые годы войны сыграла важную, если не решающую роль в крутом изменении властью своего отношения к Церкви в лучшую сторону.
По всей стране начинают открываться закрытые ранее приходы (только с января по ноябрь 1944 г. было открыто более 200 церквей; рукополагаются священнослужители, возобновляется духовное образование - в Москве открывается Богословский институт, из тюрем, лагерей и ссылок возвращаются священнослужители).
Православная Церковь начинает постепенно оживать. Об этом говорят и следующие факты: с 1941 по 1951 гг. в РПЦ число зарегистрированных приходов выросло почти в 5 раз и составило примерно 14,5 тыс., количество монастырей достигло 89 (с 4,6 тыс. монашествующих).
Так в годину тяжёлых для страны испытаний Церковь своим бескорыстным патриотическим служением убедила власть не только в своей лояльности к ней, но и в преданности своей стране и народу, верности своему призванию - быть духовным пастырем православного народа.
«Русская Православная церковь в годы Великой Отечественной войны»
(http://voinstvo.com/528.html)
(С.Г. Крюков. «РПЦ в годы Великой Отечественной войны» svoim.info)
VI . Испытание духовной прочности: современная Россия в противоборстве с религиозным фанатизмом и международным терроризмом.
Развал Советского Союза стал ещё одной судьбоносной вехой на пути народов России.
Кровавые братоубийственные Чеченские военные кампании стали ещё одним тяжким испытанием на веру и верность - верность русского солдата воинской присяге и православной вере - неизменной спутнице русского христолюбивого воинства на протяжении веков.
11 декабря 1994 на основании указа президента РФ Бориса Ельцина «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской Республики» подразделения Минобороны и МВД России вошли на территорию Чечни. Началась новая череда Кавказских войн, начатых ещё Царской Россией.
Одним из солдатов этой войны стал воин-пограничник Евгений Родионов. При выполнении воинского долга он попал в плен к чеченским боевикам-сепаратистам, где в течение ста дней подвергался унижениям и пыткам. В ответ на предложение главаря бандитов сохранить жизнь ценой отречения от православной веры Евгений отказался принять Ислам и снять православный крест. Сила духа русского солдата оказалась сильнее силы религиозного фанатизма его мучителей.
В ярости бандиты обезглавили воина-мученика, до конца выполнившего свой воинский и духовно-нравственный долг перед Богом и Родиной.
Возможно, подвиг Евгения Родионова во многом способствовал решению Президента страны и Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Российской Федерации о возрождении в Армии института военных священников!
Скачать презентацию "За Веру Царя и Отечество"
Протоиерей Николай (Агафонов) — выдающийся православный писатель, священник Русской Православной Церкви, миссионер, проповедник. Настоятель Храма Святых Жен Мироносиц в Самаре. Член Союза Писателей России.
Родился батюшка в 1955 году в крохотном селе Усьва Пермского края. Потом семья переехала на Волгу, где и прошло его детство. Школу закончил в Тольятти, затем последовала служба в армии. В 1976 году зачислен в Московскую духовную семинарию. Через год рукоположен во диакона, в 1979 году — во пресвитера. Служит батюшка в небольших сельских церквях, затем назначен в Волгоград. В 1992 году оканчивает Ленинградскую Духовную Академию. По указу Священного Синода священника Николая Агафонова назначают на ответственную должность ректора вновь созданной Саратовской Духовной семинарии. В 1997 году переезжает в Волгоград, где занимает пост настоятеля церкви в честь великомученицы Параскевы, а также становится во главе Волгоградской епархии. Под его непосредственным руководством были построены две миссионерские церкви на плаву. За это патриарх Алексий II удостоит отца Николая Орденом Святителя Иннокентия III степени.
В 2002 году выходят в свет два первых рассказа протоиерея Николая Агафонова. Так начался его литературный путь. Сегодня им написаны такие известные сборники рассказов, как «Непридуманные истории», «Свет золотой луны», «Преодоление земного притяжения», «Очень важный поступок», «Неприкаянное юродство простых историй» и др. Он автор замечательного исторического романа «Жены-мироносицы», посвященного великому и скромному подвигу тихих, незаметных женщин, следовавших за Христом. Они для каждого из нас образец достойного служения Богу и людям. В предисловии к книге сам автор пишет о том, что трудно переоценить подвиг жен-мироносиц. Они всегда были примером для христиан. А также для русских женщин, которые в лихие годы начала XX века, когда убивали священников, сжигали храмы, сохранили веру и многие святыни уберегли от поруганий. Возможно, именно благодаря таким скромным русским женщинам и не угасла вера в нашей стране. Также батюшкой написан выдающийся роман « ». Автору удалось создать живой образ великого просветителя, уникального поэта, писателя VIII века — преподобного Иоанна Дамаскина. Действие романа разворачивается на фоне жестокой войны между христианами и мусульманами.
Священник Николай Агафонов пишет и для детей. Так очень нравится маленьким читателям его рассказ «Щенок Засоня». Он учит доброте и искреннему сочувствию. Ведь даже взрослому непросто отдать то, что ему очень дорого. А какого-то маленькому мальчику, у которого исполнилась самая важная мечта — ему подарили щенка. И вдруг его надо отдать?
За своё творчество протоиерей Николай Агафонов награжден премией Хрустальная роза Виктора Розова в 2005 году, премией Святого благоверного князя Александра Невского в 2007 году, Патриаршей литературной премией в 2014 году.
Сотни священников в Великую Отечественную войну героически защищали Родину
Сотни священников в Великую Отечественную войну героически защищали Родину
В России не принято говорить о вкладе священнослужителей в Победу. Часть церковных деятелей считает предателями тех попов, что молились за Победу Красной Армии и за успех своих гонителей - коммунистов. Вместо рассказа о реальных подвигах духовенства нам втюхивают фильм «Поп». Официально прототипом главного героя назван Алексей ИОНОВ - священник-власовец, драпанувший с немцами. Ему нагло приписывают героические поступки тех батюшек, кто разделил со своим народом всю жуть войны и был верен Родине. О них наш рассказ.
Подвиг попов в Великой Отечественной войне рыночным умом не понять. Судите сами. Они защищали Родину, которая, казалось бы, предала их и безжалостно уничтожала вплоть до войны.
Только в 1937 году были арестованы 136 900 православных священников и церковнослужителей, из них расстреляны 85 300. В 1938 году арестованы 28 300 клириков, расстреляны - 21 500. В 1939 году из 1500 арестованных расстреляли 900. За 1940 - 1941 годы арестованы 9100 клириков, расстреляны - 3000.
И вот чудом выживших, отбывших срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, лишенных своих приходов в августе 1941-го Родина призывает в строй. Но может ли священнослужитель, пусть и лишенный прихода, взять в руки оружие и идти убивать?
Священная война
Обиженным священникам нужно было лишь затаиться, когда военкоматы атаковали рвавшиеся на фронт добровольцы. Или сдаться в плен. Что иные и делали. А потом, как прототип героя фильма «Поп», священник-власовец Алексей Ионов , эвакуироваться с семьей в Германию, затем перебраться в США, влиться в ряды РПЦЗ и сегодня с помощью кинематографа прослыть в России праведником, якобы отправленным в ГУЛАГ. Но как ни окал старательно актер Сергей Маковецкий , изображая сельского батюшку, фильм в прокате с треском провалился.
Настоящие русские священнослужители не потрафляли врагу и не лицемерили, прикрываясь ветхозаветной заповедью «Не убий», а руководствовались другой заповедью Христа : «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». И молились за своих гонителей-коммунистов, как и Иисус молился за распинавших его иудеев и «умывших руки» римлян: «Не ведают, чего творят».
Православная наша церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг, - в первый же день войны писал в своем воззвании глава РПЦ митрополит Сергий (Страгородский ), ныне критикуемый за содействие «красным бесам». - А если молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу.
Попы, дьяконы, певчие, псаломщики, как некогда и герои Куликовской битвы монахи-богатыри Пересвет и Ослябя , встали на защиту русского народа, отлично понимая, почему для немцев все мы были русские, вне зависимости от национальности и вероисповедания.
Никто не вел отдельного учета этому пополнению Красной Армии и его подвигам. Протоиерей Николай Агафонов , автор книги «Ратные подвиги православного духовенства», собирая свидетельства по крупицам, утверждает, что «многие сотни отбывших срок священнослужителей в армии стали танкистами, артиллеристами, пехотинцами». Более сотни были награждены медалями и орденами. 40 священников удостоены медалей «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы». Более 50 были награждены медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Несколько десятков получили медали «Партизан Великой Отечественной войны». А сколько героев-солдат и боевых офицеров, в тяжелую минуту дав такое слово Богу, после войны стали священниками или монахами. И гордо 9 Мая прикалывали к рясам ордена и медали.
Разведчики и партизаны
В октябре 1943 года впервые в истории Советского Союза сразу 12 священнослужителям вручили высокие государственные награды. К этому времени за содействие партизанскому движению только в Полесской епархии на территориях нынешней Западной Украины и землях, отошедших к Польше, фашисты зверски пытали и расстреляли каждого второго православного священника. Особая жестокость гитлеровцев к русскому духовенству была устрашающей контрмерой.
Получив летом 1942 года благословление митрополита Сергия на любую помощь партизанам, батюшки не только становились связными и разведчиками, но и уходили в отряды или отправляли служить в них своих сыновей и дочерей. Организовывали взаимодействие с городским подпольем, доставляли участникам операций фальшивые документы и одежду, вывозили раненых в госпитали или в дома надежных людей, привозили еду и медикаменты.
Священник Василий Копычко умудрялся исполнять почти все перечисленные функции. И был прозван партизанами Политинформатор за регулярную доставку сводок Совинформбюро и доведение их сути прихожанам на проповеди. За что фашисты сожгли и церковь, и его дом. Семью спасли прихожане. Удостоен ордена Отечественной войны II степени, а также медалей «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и «За победу над Германией».
Потомственный священник Косьма Раина пришел в партизанский лагерь к своим сыновьям за подмогой. Их мать вместе с другими женами партизан и детьми немцы угоняли в концлагерь. Не колеблясь, отец Косьма взял оружие и вместе с отрядом пошел отбивать женщин и детей. Семья выжила и собралась вместе в 1946 году, когда сыновья вернулись с воинской службы.
Герой двух мировых войн - крестьянин Федор Пузанов грамоту знал плохо, но псалмы хорошо. За храбрость в Первой мировой был награжден тремя Георгиевскими крестами и Георгиевской медалью II степени, аналогом ее станет советская медаль «За отвагу». В конце 1920-х стал диаконом и был арестован. По логике немцев, такие, как он, «царевы воины» должны были горячо молиться за победу германского оружия. И Псковская миссия, где после расстрела священников сначала красными, потом фашистами такие молебны уже служили, направила отца Федора возносить многолетия вождям рейха в храм села Хохловы Горки на Псковщине.
Но батюшка добро и зло не путал, вошел в доверие к немцам и стал партизанским разведчиком. За фашистов не молился, ссылаясь на необразованность и формальное знание канонической службы. Словом, косил под недотепу, а сам поставлял партизанам ценные сведения. И хитростью спас более 300 сельчан, собранных фашистами в колонну для угона в Германию. Догнав ее за селом, отец Федор «предупредил» немцев, будто впереди партизаны, и «согласился» покараулить земляков, пока мотоциклетный конвой проверит обстановку. А сам увел людей в партизанский отряд. Награжден медалью «Партизан Великой Отечественной войны». Но проявленного своеволия местные иерархи и власть ему не забыли. Вскоре после Победы освободили от обязанностей благочинного.
Обратил полицаев
Подвиг протоиерея Александра Романушко , по сути, и отражен в фильме «Поп». Разница в том, что отец Александр с лета 1942 года служил не в храме, а партизанским священником в Пинском соединении под командованием легендарного Василия Коржа . Его партизаны провели в тылу врага 1119 дней, уничтожили более 26 тыс. фашистов, разгромили 60 немецких гарнизонов и 5 железнодорожных станций, пустили под откос 468 эшелонов, разрушили 519 км телефонно-телеграфных линий. Отец Александр участвовал во многих боевых и разведывательных операциях.
Летом 1943 года к Коржу пришли местные жители, родители убитого полицая, с просьбой «командировать батюшку» на отпевание. Генерал оставил решение за попом. Отец Александр приехал на кладбище, где его ждали вооруженные полицаи десятков сел в сопровождении двух автоматчиков, облачился, покадил и вдруг сказал: «Братья и сестры, я понимаю горе матери и отца убиенного. Но не наших молитв и «Со святыми упокой» заслужил во гробе лежащий. Он - изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Предадим же его анафеме!»
Полицаи оторопели, а поп продолжал:
К вам, заблудшим, моя последняя просьба: искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите свое оружие против тех, кто уничтожает наш народ.
Часть полицаев прямо с кладбища ушла вместе с батюшкой, а оставшиеся не посмели по ним стрелять. За этот подвиг отца Александра наградили медалью «Партизан Великой Отечественной войны» I степени.
Голгофа в Бабьем Яру
Предки магистра богословия архимандрита Александра Вишнякова три века были церковниками. Один из них служил священником еще в войске Ивана Грозного в походе на Казань. За подвиг в Первой мировой войне отец Александр в порядке исключения был награжден солдатским Георгиевским крестом. Когда был убит командир роты и солдаты начали отступать, полковой священник поднял над головой свой наперсный крест и повел людей в атаку.
В Гражданскую чуть было не примкнул к Деникину . Но не было на то Божьей воли - слег с сыпным тифом. Потом начались тюрьмы, ссылки, лагеря. Освободившись в 1940 году, он получил приход в Киеве, куда немцы вошли уже 19 сентября 1941 года. А с ними униаты и автокефалисты-самостийники, а также бандеровцы и прочие националисты, для которых отец Александр был «клятый москаль», крестивший евреев. С риском для жизни на каждой службе священник читал послание митрополита Сергия к русскому народу. Об этом донесли фашистам, и он попал в гестапо. Спасли образованность, блестящий немецкий язык и биография многократно репрессированного. Немцы Вишнякова отпустили в надежде использовать.
29 сентября 1941 года, когда начались расстрелы в Бабьем Яру, к отцу Александру прибежал за помощью сосед - мадьярский еврей, семью которого батюшка окрестил еще до войны. И умолял спасти жену и троих детей, немцы увели их на расстрел. Надев на рясу Георгиевский крест, батюшка пошел в Бабий Яр. Показал офицерам удостоверение о крещении семьи и добился разрешения ее отыскать. Но одного ребенка до ночи не нашел.
А наутро в церкви зазвучала его антинацистская проповедь. Этого гестаповцы не простили. Больше месяца его пытали, тщетно выбивая имена крещеных евреев и согласие на сотрудничество. И 9 ноября в колонне военнопленных красноармейцев, подпольщиков, попов и евреев повели на расстрел. Отвели метров на 30 от колонны, расстреляли на его глазах протоиерея Павла (Остренского ) и схимонахиню Есфирь , а затем заставили донага раздеться, привязали колючей проволокой руки и ноги к двум скрещенным бревнам, облили бензином и подожгли. Полицаи не заметили, что поп, раздеваясь, положил в рот свой нательный крестик.
Священник горел, не размыкая губ. Его молчание потрясло даже гестаповцев.
Богоматерь полк спасла
Будущий патриарх Московский и всея Руси Пимен (Извеков ) в августе 1941 года был призван в армию в Узбекистане, где отбывал ссылку. В составе 702-го стрелкового полка воевал на Южном и Степном фронтах. Командовал ротой, дослужился до майора. Все знали, что он бывший поп. В 1943 году полк попал в окружение, и солдаты просили, мол, «помолись за нас, батюшка». Сергей Извеков достал маленькую иконку Божьей Матери, помолился и предложил штабистам направление прорыва. Полк спасся.
Но молва о том, что путь указала Извекову сама Богородица, завершилась для него приговором к двум годам тюрьмы. Однако он каким-то чудом ее избежал, попав в больницу с туберкулезом позвоночника. В архиве Минобороны найден документ, гласящий, что Извеков «28 июня 1943 года пропал без вести, исключен (из списка части. - Е. К. ) приказом ГУК НВС №01464 от 17 июня 1946 года».
Нашли его в Благовещенском монастыре Мурома по запросам службы, начислявшей пенсии красноармейцам, амнистированным в связи с Победой над Германией. После легализации прошел все ступени церковной иерархии, и 30 мая 1971 года был избран главой РПЦ.
Почему Гитлер открывал церкви
Всесоюзная перепись населения, проведенная в январе 1937 года, показала, что вопреки атеистической пропаганде и массовому закрытию церквей две трети сельского населения и одна треть горожан считают себя верующими.
Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, стонущий под игом рабства и ожидающий своего освободителя, - писал Гитлеру член Архиерейского Синода Русской Православной церкви за границей митрополит Анастасий 12 июня 1938 года, - постоянно возносит к Богу молитвы о том, чтобы Он сохранил Вас, руководил Вами и даровал Вам свою всесильную помощь. Ваш подвиг за германский народ и величие германской Империи сделал Вас примером, достойным подражания, и образцом того, как надо любить свой народ и свою родину, как надо стоять за свои национальные сокровища и вечные ценности.
К лету 1941 года в СССР действовало 3732 храма, включая католические, униатские, протестантские и прочие. Из них 3350, то есть почти все, приходилось на территории Западной Украины, Белоруссии, Молдавии и Прибалтики.
Поверив Анастасию, Гитлер сделал ставку на открытие храмов для завоевания доверия русских верующих и прошедших через репрессии священнослужителей.
Но жестоко просчитался.
Отвоевав, ушли в монахи
 |
 |